— Мама, брат Сергей, — почему-то смутившись, ответил Коблик.

— А у меня кроме родителей две младшие сестренки. — И вдруг, словно спохватившись, сказал: — О смерти не думай. Скоро стемнеет, пойдем на прорыв. Так что держись, мужик!

— Держусь. Как ребята?

— Банявичус молодец, а как остальные, сейчас выясню. Пока. — И он пополз дальше.

Леонов чуть подвинулся, давая возможность Шувалову укрыться за бугорком, потом сказал:

— Ты бы поменьше лазил, а то достанут.

— Как бы не так. Ползать мы научились. Ну, как у тебя?

— Порядок. Патронов — один магазин, но еще есть шесть гранат да кулаки.

— Ясно. Держи еще две гранаты.

— Спасибо.

— Не за что. В батальоне рассчитаешься.

— А ты думаешь, что мы сможем вырваться?

— А ты? Не прощайся раньше времени с жизнью, Антон. Постарайся сберечь патроны, нам с тобой придется прикрывать ребят. Мы же — старики.

— Ага. Это понятно. Смотри, какую я позицию выбрал. Они сунутся сейчас чуть левее, чтобы прямо на пулемет не лезть, ну а я их подпущу поближе.

— Ну-ну, — чуть улыбнулся Шувалов. Говорить что-то подбадривающее Леонову старішій сержант не стал. Антон — опытный солдат и сам не хуже командира понимал обстановку. Шувалов пополз дальше. Приблизился к Попову, тот в этот момент выстрелил из снайперской винтовки и удовлетворительно произнес:

— Четырнадцать.

— Ты что, в очко играешь? — запыхавшись спросил Шувалов.

— Какое там очко! Здесь и двадцать пять не будет перебором.

— И я уже девять имею, — послышался голос Кольцова.

— Мог бы больше, да ленишься, — подтрунивая над другом, сказал Попов.

— Да, с тобой потягаешься, — ответил Кольцов. — Щелкаешь, как орешки.

— А как же иначе? В конце концов, я снайпер или не снайпер?

— Снайпер, снайпер, — успокоил его Кольцов, — Да и патроны тратишь экономно. Молоток!

— Мужики, — обратился к ним Шувалов, — вы слышите меня, когда я кричу?

— Конечно, — пошутил Кольцов, — когда ты голос подаешь, то даже духи замирают на месте.

— Ладно тебе, — махнул рукой Шувалов. — Когда стемнеет, будем пробиваться вперед.

— А как с погибшими?

— Возьмем с собой, а как же иначе!

— Правильно, командир, — поддержал Шувалова Попов. — Если уходить, то всем вместе.

— Ну ладно, держитесь, братцы, я пошел дальше.

Когда Шувалов подполз к следующей позиции, то сердце у него похолодело. Турлаков делал перевязку Бадаеву. Шувалов сразу же понял: ранение серьезное. Не обращая внимания на боль в бедре, он поспешил к ним.

— Что, в живот?

Ответил сам Бадаев:

— Да, командир, кажется, я отвоевался.

Турлаков уже успел закрыть повязкой рану, но кровь быстро окрашивала бинт в алый цвет. Шувалов дотянулся до автомата Бадаева и вытащил из металлического приклада перевязочный пакет, протянул его Турлакову.

— Наложи еще одну повязку.

Но Бадаев протестующе слабо пошевелил рукой.

— Не надо, Юра. Это последний пакет. Кто знает, что еще может случиться.

По щекам Турлакова бежали слезы, и, чтобы их не видел Бадаев, он все время отворачивал голову в сторону. Они устроили Бадаева за бруствером и быстро подготовили для Турлакова новую позицию.

— Юра, — чуть слышно позвал Бадаев.

Шувалов оглянулся.

— Юра, там в мешке должен быть еще один трофейный пистолет, дай мне его.

Чуть поколебавшись, Шувалов вложил испанскую «астру» в правую руку Бадаева. Тихо и твердо сказал:

— Петя, только не дури, слышишь?!

— Не беспокойся, командир. Я на всякий случай. Заряди мне его, у меня сил не хватит это сделать.

Шувалов передернул затвор пистолета, послав патрон в патронник.

— На, Петро, держись. Я уверен, что наши скоро подойдут.

Шувалов заспешил к Банявичусу. Душманы пошли в атаку. Снова защедкали одиночные выстрелы, коротко загрохотал гранатомет. Пулемет Леонова пока молчал. Но вот гранатомет Турлакова ударил длинными очередями, и Шувалов тревожно крикнул:

— Феликс, как там у тебя?

— Это я им за Петю! Он скончался!

И тут, словно по команде, все ребята ударили очередями. Шувалов громко крикнул:

— Внимание! Всем перейти на одиночный огонь. Это — приказ!

Вдруг командир обратил внимание на душманов. Они, почти не пригибаясь, бежали куда-то влево, к горам. Шувалов сначала подумал, что они хотят перегруппироваться и всеми силами навалиться на Коблика и Леонова, но Банявичус громко закричал: