Шрифт:
С Дорой они простились на выходе из Сокольничьей рощи и сели на разных извозчиков.
Из Москвы уезжал уже не англичанин — средней руки купчишка второго класса, в меру пьяненький и в меру глупый. Всё-таки дорога между двумя столицами была опасна. Умных людей на этой дороге не любили.
IV
Об Азефе уже давно ходили недобрые слухи.
Ещё в 1902 году, когда Савинков, будучи в вологодской ссылке, только «приглядывался» к эсеровской партии, возникло обвинение в провокации. Как водится, суд чести. Азеф был оправдан и отпущен с извинениями.
В августе 1905 года, когда за Савинковым уже тянулся шлейф громких дел, появилось хоть и анонимное, но вполне аргументированное письмо. Фамилии, явки, даже оклад провокатора: 600 рублей в месяц. Ссылка на засвеченный полицией съезд социалистов-революционеров, проходивший в Саратове. Явная слежка за выпущенной с каторги Брешко-Брешковской. Филёры, провалы, аресты. Был арестован почему-то и член ЦК Филиппович, которого многие отождествляли с Азефом. Савинков, уже прекрасно сработавшийся с ним, решительно отметал обвинения:
— Провокация? Возможно — со стороны полиции. Издержки нашей конспирации, надо понимать.
Некоторые странности характера? Внезапные исчезновения в самые решительные моменты подготовки теракта, как было и в случае с Плеве, и с великим князем Сергеем? Но ты разве забыл, великий конспиратор, что полиция ожидала твоего появления в Москве, что в день убийства были разосланы телеграммы о твоём немедленном аресте и только звериное чутьё помогло тебе ускользнуть из рук полиции?
— И всё же севастопольская история... Ведь опять куда-то сбежал твой друг Азеф?
— По-олноте! Говорю же: издержки конспирации.
Побежишь, когда за тобой по пятам гонятся филёры и более крупные сыщики. Даже в Севастополь он, руководитель группы, вынужден был ехать раздельно со своими подельниками. Кто мог поручиться, что у них не возникло бы подозрение: бросили, предали?!
Очень нелепый арест? Но он, Савинков, склонен в этом обвинять себя. Самонадеянность! После Плеве и князя Сергея вполне может закружиться голова, — Борис Викторович, а внезапный, непредсказуемый арест спасшего вас Сулятицкого?
— Соль на рану, господа! Взрыв дачи Столыпина на Аптекарском острове был организован слишком эффектно, если хотите — нелепо. Моя вина — передоверялся. У Василия Сулятицкого было ещё мало опыта. Я сам вместе с ним вишу на виселице!
Страсти не утихали. Члены ЦК и члены знаменитой В. О., вдруг потерявшей всякую боеспособность, сновали из России в Париж, из Парижа — в Базель, из Базеля — в Финляндию, где хранился весь партийный архив, следовательно, и документы по Евно Фишелевичу Азефу (он же: Евгений Филиппович, Василий Кузьмич, Иван, Иван Николаевич). Был вытащен из архивов перехваченный полицейский «портрет» самого важного агента:
«...Толстый, сутуловатый, выше среднего роста, ноги и руки маленькие, шея толстая, короткая. Лицо круглое, одутловатое, жёлто-смуглое; череп кверху суженный; волосы прямые, жёсткие, тёмный шатен. Лоб низкий, брови тёмные, глаза карие, слегка навыкате, нос большой, приплюснутый, скулы выдаются, губы очень толстые, нижняя часть лица слегка выдающаяся».
Мало?!
— Но это — и портрет провокатора... и портрет человека, которого надо отправить на виселицу!..
— ...как Сулятицкого? Как и спасшего тебя Зильберберга? Ты разве не знаешь, что Азеф отговаривал Зильберберга от поездки в Севастополь?
Да, теперь он знал и это. Друг Иван долго удерживал сразу ринувшегося на выручку Зильберберга. Доказывал, что нет никакой возможности освободить не только всю группу, но и одного Савинкова.
Организация не должна жертвовать своими членами ради таких заведомо неудачных попыток! Неужели вы, опытный конспиратор, этого не понимаете?!
Лев Зильберберг не понял этого и на огненных крыльях прилетел выручать товарища...
— Да, но повешен-то он был за покушение на петербургского градоначальника генерал-майора фон Лауница и за взрыв дачи Столыпина, кстати, совместно с Сулятицким...
— Вот именно — совместно. Оба твоих спасителя повешены, ты только своим звериным чутьём... и нахальством, нахальством, не обижайся!.. избёг виселицы — мало?
— Мало. Я спрашивал у Ксении. Она говорила, что накануне последнего покушения у Левы совсем разболтались нервы, что он потерял всякую осторожность и сообразительность, что в группе не было опытных людей, что время вычислили неправильно, что она его отговаривала и советовала, даже требовала срочно связаться со мной!..