Кроме зловещего свиста косы, не было слышно ни звука. Даже овцы Габриэля прекратили блеять и голодными бесцветными глазами следили за Габриэлем.

— А почему ты не косишь здесь? — спросил мужчина. — Здесь трава выше.

Он показал на Место Джорджа.

Овцы затаили дыхание.

— Не стоит, — ответил Габриэль. — Если эти овцы не хотят здесь пастись, значит, в почве какой-то яд. Еще не хватало, чтобы они у меня все передохли, после всех-то трудов.

— Да, в животных ты разбираешься. Лучше, чем я в замках.

Габриэль бросил на него недружелюбный взгляд.

Наконец Габриэль отложил косу. Он прикусил длинный стебель травы и пошел к вагончику за тачкой. Эдди все еще сидел на ступеньках. Хлеб он давно съел. Габриэль не обращал на него никакого внимания. Он отвез траву овцам, перебросив ее через ограду. Они опять заблеяли: «Корм! Корм!» И блеяли до тех пор, пока последняя овца не уткнулась носом в мертвую траву.

Наступила тишина. Габриэль вернулся к вагончику, где все еще сидел Эдди. Они обменялись долгими взглядами.

— Так ты намерен просто сидеть и ждать оглашения завещания в воскресенье? — спросил Эдди.

Габриэль кивнул. Эдди резко встал, собрал инструменты и пошел в сторону деревни.

Овцам понадобилось время, чтобы прийти в себя после потрясения с косьбой. Никто из них больше не считал Габриэля хорошим пастухом.

— Он вообще не пастух, — заявила Хайде. — Мы должны вести себя так, словно его и вовсе нет. Он тоже на нас не смотрит.

Это был хороший план. Они решили пастись, демонстрируя Габриэлю свое презрение. Джордж возмутился бы, а Габриэль этого даже не заметил. Зато ими заинтересовался мощный баран из отары Габриэля, которого Зора уже давно приметила. Он отошел от скошенной травы и сосредоточенно следил за овцами Джорджа.

Зора заметила его первой. Вообще-то говоря, она решила больше никогда не заговаривать с овцами Габриэля и даже не думать о них. Их ночная атака не луг до сих пор стояла у нее перед глазами.

Но этот баран заинтересовал ее. Он был старше, чем остальные овцы и — как полагала Зора — умнее. К тому же за его бесцветными глазами Зора чуяла бездну. Как можно незаметнее она стала продвигаться в его сторону. Прошлась один раз рядом, потом второй. Он следил за ней, но больше никаких шагов не предпринимал. Зора решила подойти к ограде.

На этот раз ее ждал успех.

— Корм, — сказал баран. — Смерть.

У него был красивый голос, мягкий и мелодичный. Он не подходил его коротконогому, приземистому телу. Это был голос элегантной овцы.

— Да, — сочувственно сказала Зора. — Ваша трава мертвая. Он ее срезал. Косой.

Баран затряс головой.

— Мы — корм. Он — смерть. Бегите!

— Габриэль? — спросила она. — Смерть? Что за чушь. Он пастух. Правда, плохой.

Баран снова покачал головой.

— Мы — мясо, — сказал он.

Зора посмотрела на него с ужасом и задрожала. Пропасть была здесь, перед ней, но она ее еще не видела. Только чуяла.

— Мясо — это еда, корм, — продолжал баран.

Зора покачала головой:

— Еда — это трава.

Баран расстроенно боднул проволочную сетку. Над лугом разнесся металлический звон. Габриэль посмотрел в их сторону.

— Трава — это смерть, — с выражением произнес баран. — Трава приносит смерть.

Он чуть ли не с мольбой смотрел на Зору. Зора подумала, что этот баран, наверное, сумасшедший. Какой-то бред про мясо и смерть. Ей еще ни разу не приходилось слышать, чтобы овца говорила о мясе. Она уже хотела развернуться и распрощаться с овцами Габриэля навсегда, но вдруг она вспомнила два слова.

Мясная порода. Так говорил Габриэль.

И она осталась. В воздухе появилась какая-то тяжесть. Надвигалась гроза. Зора почувствовала, что стало трудно дышать. Баран взглянул в сторону своей отары, которая бессмысленно жевала скошенную траву.

— Они едят. Они станут жирными. Они умрут, — сказал баран. — И я…

Он опустил голову и замолчал. Зора уперлась ногами в землю, как это делают горные овцы, чтобы лучше припомнить обрывки слов, которые она недавно слышала. «Жиреть… Под нож… Исправно тучнеют… Откорм».

Чужой баран с ожиданием смотрел на нее. Он увидел расширенные зрачки Зоры, увидел, что она поняла, и с облегчением вздохнул.

— Бегите! — повторил он.

— Почему ты не предупредишь их? — спросила Зора, дрожа от гнева. — Почему вы не убегаете? Вчера, например, вместо того чтобы бросаться на Место Джорджа?

Она сразу пожалела о своих словах. У барана был такой грустный вид. Она никого еще не видела печальнее.

— Страх, — объяснил он. — Ограды и страх. Ограда из страха. Они молоды. Они не понимают. Они ничего не видят. Маточные овцы забывают. Каждый год. Они хотят забыть. Их ограды высокие. Их собаки быстрые.