Ночь и небеса приняли меня в свои объятья. Пьянящее чувство полёта и спокойная сосредоточенность на цели. Я летел за ускользающей иссис, и вскоре наш полёт обратился в мистический поединок.

Звёзды кружились вокруг - движением мысли я приводил небосвод в порядок. Темнота грозила поглотить в себе - свет палочки-атрибута разгонял мрак. Дымка кружилась водоворотами - я не обращал внимания. Тысячи неверен ускользали в тысячах направлений - я выбирал реальную. Мороки, видения, иллюзии, тени, отблески - сумрачными тропами шёл я следом за ней. Привычный мир остался позади. Она ступила на территорию иссис, на тропы снов и миражей, скользила по мечтам и отражениям - шёл за ней, отметая мириады обманок. Тысячи лет опыта - неверена не могла тягаться со мной в реальности. Однако здесь она чувствовала себя как рыба в воде - и я не мог догнать.

Не знаю, что такое этот мир. Или не мир, а слой вселенной, подобный духовному? Не знаю. Нечто на стыке мистики и магии. Сложно сказать, перемещались ли мы физически или скользили в собственном восприятии. Летел ли я за ней или соревновался в скорости мышления. Применял атрибут или раздвигал миражи своей волей. Границы и рамки переставали иметь значения. Древняя иссис прекратила бежать. Она находилась в своём царстве, в неведомых простым смертным грёзах - и каждая тень, каждое видение, каждый мираж оборачивались против меня, стремились вскружить, впиться в душу, заворожить... Но тэу ледяным стержнем развеивала тени, раздвигала миражи, пронзало видения насквозь.

Это напоминало танец и бой, шахматы и игру в загадки - всё сразу и ничего по отдельности. Мы делали то, что не передать без развитого языка, вроде Та-Реты. Наши умы, наши сущности, наши воли, наши души сошлись в поединке на изнанке реальности, в битве, где на кону стояла даже не жизнь, а свобода. Или я подчиню её своей воле, или она закружит меня в своих грёзах. Время перестало иметь значение. Только сотни переливчатых движений-мыслей, только невозможные весы, на которых мы взвешивали воображение, опыт и силу духа.

Перелом произошёл нежданно. Она устала - иссис, она привыкла к игре в одни ворота, к тому, что всегда может отступить и никогда не упражнялась, не говоря уж о тренировках до изнеможения. А мой опыт, холодный, отточенный сотнями подобных столкновений, абстрактное воображение, железная логика и ледяная воля превозмогли природный дар, образность, искусство и эмоциональность. Просто в какой-то момент стало ясно, что дальнейшее противостояние бессмысленно. Иссис билась, точно птица в клетке, прутья моей воли смыкались всё тесней, и призрачные шансы вырваться пропали. Тогда она замерла и воскликнула:

– Хватит!

Я осознал себя парящим на трёхкилометровой высоте. На протянутой руке от меня - сгусток лунного сияния, столь призрачный, сколь беспомощный. Трепыхается, натыкаясь на невидимые стены. Ага, беспомощный. С тем же успехом я мог кружить по её иллюзиям, чтобы потерять своё "я". Но здесь и сейчас - победа за мной.

– Как скажешь, - я чуть отпустил тиски воли, и сияние сформировалось в призрачный силуэт. Девочка. Ну конечно, вызвать жалость. Как естественно - и какой толстый намёк, что она ещё опасна.

– Отпусти меня, я ничего не делала!
– тонким голосом взмолилась девочка, смахнув со щеки призрачную слезу.

– А кто делал?
– ухмыльнулся я.
– Ты наблюдала сверху, ты отдавала приказы - и, конечно, ничего не делала.

– Я всего лишь кричала своей сестре, чтобы бежала!
– слезы текут ручьём. Хочется обнять, утешить, конечно, сначала надо выпустить, зачем я вообще её дер... Стоп.

– Ты, тварь, жить совсем не хочешь?
– прищурился я, сжимая её. Фигурка девочки размылась в бесформенное облачко.
– Мне достаточно пожелать, и...

– Я поняла, поняла!
– интересно, испуг реален или тоже притворство? Отличить практически невозможно - иллюзии, накладываемые невереной на саму себя, почти истинны.

– Неужели?
– сжал чуть сильнее и отпустил. Она немедленно приняла восстановила девчачью форму. Ну-ну.

– Больше не буду, правда-правда!
– заверила, как же. Только дотошный самоконтроль - и никак иначе. Стоит дать слабину... Потому с ними предпочитают не говорить, а убивать. Безопасней, эффективней, быстрей.
– Я, правда, только следила, я знала, что они что-то задумали, но я только следила! Сестра, она полетела посмотреть ближе, хозяйка велела, но я поняла, что надо бежать и кричала ей, а она, она... Та красная, она сожгла сестру!
– резкий переход от детской истерики к взрослой ненависти.
– Она поплатится, да, поплатится...

– Мы говорим не о твоей сестре, - отрезал я.
– Излагай сначала. Кто хозяйка, зачем следила?

– Она пленила нас с сёстрами, - расплакалась иссис.
– Мы хотели на свободу, а там ждала она, мы не успели бежать, она сковала, надела цепи, она убила старшую сестру, а нас с младшей сестрой заставила следить за тобой! Мы только следили, эта сумасшедшая хотела всех там перебить, сестра не успела бежать, я успела, а тут ты и...

– Стоп, - прервал я.
– По порядку. В мир Сарсия вас призвала эта "хозяйка"?