Профессор Макс Мюллер, чье каждое слово принимается его школой как филологическое евангелие, несомненно прав в одном отношении, когда, определяя природу индусских богов, называет их «масками без актеров… именами без существ, не существами без имен» [304]. Ибо он только доказывает этим монотеизм древней ведической религии. Но нам кажется более чем сомнительным, может ли он сам или кто-либо из его школы питать какую-либо надежду измерить глубину древнеарийской мысли [492] без тщательного изучения этих самых «масок». Для материалиста, так же как для ученого, который по различным причинам старается справиться с трудной задачей заставить факты согласоваться или с его собственными взглядами или с Библией, они могут казаться пустыми оболочками призраков. Однако такие авторитеты всегда будут, как были в прошлом, самыми ненадежными руководителями, за исключением вопросов точной науки. «Библейские» патриархи настолько же являются «масками без актеров», насколько праджапати, и все же, хотя живой персонаж за этими масками представляет собою только абстрактную тень, в каждом из них воплощена идея, которая принадлежит философским и научным теориям древней мудрости. [493] И кто может оказать лучшую помощь в этом труде, как не сами брахманы, или же каббалисты?

Отрицать категорически наличие какой-либо разумной философии в позднейших брахманистских размышлениях по «Ригведе» равносильно полному отказу от правильного понимания самой религии-матери, которая вызвала их возникновение, и которые являются выражением внутренней мысли непосредственных предков этих более поздних авторов «Брахман». Если лучшие европейцы так легко доказывают, что все ведические боги только пустые маски, то они также должны быть готовы продемонстрировать, что авторы «Брахман» были столь же неспособны, как они сами, в нахождении где-нибудь этих «актеров». Когда это будет сделано, не только три другие священные книги, которые, по словам Макса Мюллера, «не заслуживают названия Вед, но и сама „Ригведа“ станет бессмысленной мешаниной слов; так как то, что не удалось понять прославленным и утонченным умам древних индусских мудрецов, современным ученым, как бы они ни были учены, нечего надеяться понять. Бедняга Томас Тэйлор был прав, говоря: „филология не философия“.

По меньшей мере, будет нелогично признавать, что имеется скрытая мысль в литературном труде расы, возможно, этнологически отличающейся от нашей, и затем — поскольку этот труд совершенно непонятен для нас, чье духовное развитие в течение нескольких тысяч промежуточных лет уклонилось в совсем ином направлении, — отрицать присутствие в нем вообще какого-либо смысла. Но это как раз то, что несмотря на заслуженное уважение за эрудицию, профессор Макс Мюллер и его школа делают — по крайней мере, в данном случае. Прежде всего нам говорят, что хотя и с осторожностью и с некоторым усилием, но мы все же можем ходить по стопам этих авторов Вед.

И все же, чтобы не оставить у нас никаких сомнений по поводу истинной ценности его слов, этот эрудированный ученый в другом месте выражает свое мнение по поводу тех же самых Вед (с одним исключением) следующим образом:

А теперь — вполне естественный вопрос: готов ли кто-нибудь из наших ученых продемонстрировать, что он точно ознакомлен со скрытым смыслом, этих совершенно абсурдных «формул жертвоприношений, чар и заклинаний» и магической чепухой «Атхарваведы»? Мы считаем, что нет, и наши сомнения обоснованы на признании самого профессора Мюллера, которое мы только что процитировали. Если «весь мир ведических идей [мы полагаем, что в этот мир не может быть включена одна лишь «Ригведа»] целиком лежит вне пределов нашего интеллектуального горизонта [ученых], так что вместо перевода мы можем строить только догадки и комбинировать»; а «Яджурведа», «Самаведа» и «Атхарваведа» — «ребяческие и глупые»; [495] а «Брахманы», «Сутра-Яска» и «Сайяна», «хотя и ближайшие по времени к гимнам «Ригведы», пускаются в самые фривольные и плохо обоснованные толкования», то как может он сам или какой-либо другой ученый составить по любой из них соответствующее мнение? И еще, если авторы «Брахман», ближайшие по времени к ведическим гимнам, уже не были в состоянии предложить ничего лучшего, как «плохо обоснованные толкования», тогда — в какой период истории, где и кем были написаны эти величественные поэмы, мистический смысл которых умер вместе с их поколениями? Так уж ли мы неправы, утверждая, что, если обнаружено, что священные тексты в Египте уже 4000 лет тому назад стали совсем непонятными даже для жреческих писцов [74, т. V], а «Брахманы» дают только «ребяческие и глупые» толкования «Ригведы», созданные, по меньшей мере, столько же лет тому назад, — то 1) египетская и индусская религиозные философии обладают неизмеримою древностью, далеко превосходящею века, осторожно им приписываемые нашими исследователями сравнительной мифологии; и 2) что заявления жрецов древнего Египта и современных брахманов об их давности являются, в конечном счете, правильными.

Мы никогда не признаем, что три другие Веды менее достойны своего имени, чем Риг-гимны, или что «Талмуд» и «Каббала» ниже по достоинству, чем Библия. Само название «Веды» (буквальное значение которого — знание или мудрость) показывает, что они принадлежат к писаниям тех людей, о которых в каждой стране, на каждом языке и во все века говорили как о «тех, кто знает». На санскрите третье лицо единственного числа будет веда (он знает), а множественное вида (они знают). Это слово является синонимом греческому θεοσέβεια, которым пользуется Платон, когда говорит о мудрых — магах; и еврейскому Хакамим,, (мудрецы). Отвергните «Талмуд» и его старого предшественника «Каббалу», и тогда просто никогда не будет возможности правильно истолковать хотя бы единое слово из этой Библии, столь превозносимой за их счет. Но тогда, может быть, это будет как раз то, к чему ее приверженцы стремятся. Избавиться от «Брахман» значит забросить ключ, который открывает двери «Ригведы». Буквальное толкование Библии уже принесло свои плоды; с Ведами и с санскритскими священными книгами вообще будет в точности то же самое, с тою только разницею, что абсурдное толкование Библии уже получило освященное временем право на выдающееся место в области смешного, и найдет себе поборников вопреки свету и доказательствам. Что же касается «языческой» литературы, то по истечении еще нескольких лет безуспешных попыток толкования, ее религиозное значение будет передано в область разоблаченных суеверий, и больше люди не услышат о них.

Мы хотим быть правильно понятыми, прежде чем нас начнут упрекать и критиковать за вышеприведенные замечания. Обширные знания знаменитого Оксфордского профессора едва ли могут быть поставлены под сомнение даже его врагами, но мы все же имеем право сожалеть о его опрометчивости в осуждении того, что он сам признает «целиком находящимся за пределами нашего интеллектуального горизонта». Даже в том, что он считает смешной ошибкой, допущенной авторами «Брахман», — другие, более по-духовному настроенные люди могут увидеть совсем противоположное. «Кто величайший из богов? Кто первый должен быть прославлен нашими песнями?» — говорит древний риши из «Ригведы», ошибочно (как проф. М. думает) приняв вопросительное местоимение «Кто» за какое-то божественное имя. Профессор говорит: