— А стоит ли пытаться написать продолжение книги? Ты бы, например, хотел, чтобы твою жизнь кто-то переписал? — спросил бородач.

В моем сне он уже не покашливал, но я все равно знал, что это именно тот человек, который дал мне книгу той ночью в парке.

— Я… наверное, нет.

— А если переписать только плохие моменты в твоей жизни? Что, если стереть ту минуту, когда у тебя украли деньги, и ты не смог купить желтого попугайчика?

Я задумался.

— Но ведь тогда вся моя жизнь пойдет по-другому, и я не куплю Рикки, который стал нашим любимцем? Ведь это все-таки, моя жизнь. Я бы, наверное, не хотел, что бы ее кто-то переписывал.

— Даже те, кому ты полностью доверяешь? Даже твои папа и мама?

— Я… Я не знаю. Но, мне кажется, что родители, они же и так… Я всегда хочу вырасти похожим на своего папу, только никогда ему в этом не признавался.

— Вот видишь, родители ведь не переписывают твою судьбу, они пытаются указать тебе, как ее можно изменить самому, направить тебя и помочь советом.

Мой собеседник вздохнул.

— А теперь представь, что у тебя в руках целая книга с человеческими судьбами. Ты можешь переписать жизнь любого, постараться сделать счастливым каждого и спасти попавших в беду. Но после того, как ты это сделаешь, люди не останутся прежними, у них будут совсем другие судьбы. Хотел бы ты сделать это?

— Еще до встречи с вами — хотел бы. Попытаться сделать счастливым весь мир. А сейчас не знаю. Достоин ли я? Хотя, наверное, я не правильный вопрос задал. Думаю, что никто не вправе управлять судьбами людей. Ведь тогда все было бы предопределено, и весь мир превратился бы в один большой театр. А театр — это ведь просто одно большое представление, иллюзия жизни. В нем все искусственное и ненастоящее.

— Может быть, ты и прав, — произнес бородач. — А, если бы ты мог лично помочь человеку, попавшему в беду, ты бы помог?

— Конечно! Ведь я же не вмешиваюсь насильно в его судьбу, я просто помогаю. Если это в моих силах.

Тут камни под моими ногами сорвались вниз, и я понял, что соскальзываю в пропасть.

— Скажите, это ответ на мой вопрос? Скажите…

Но я уже летел в черный глубокий колодец и проснулся от испуга в собственной кровати. Сердце колотилось так, что его удары отдавались у меня в ушах. Я где-то читал, что ты падаешь в пропасть во сне тогда, когда спишь на левом боку и давишь на свое сердце. Я перевернулся на спину. Что же это за сон, который я помню так хорошо? Почему он мне приснился?

Пасмурное утро встретило меня дождевыми каплями на окне. Вторая половина августа, видимо, решила не баловать школьников хорошей погодой. Родители с раскрытыми зонтами убежали на работу. На душе было тоскливо, как и моему троллю. Ллокваард еще не проснулся в башне волшебника, продолжение истории в книге еще не появилось.

Я заставил себя застелить кровать и через силу позавтракать. Ничего не хотелось, даже читать новую книгу о сказочных созданиях. Я сидел возле окна, разглядывая бегущие по стеклу мутные струйки воды. За окном шли по своим делам люди. Кто-то опаздывал на работу, шлепая по воде и поднимая тучи брызг, кто-то спокойно шел под зонтом, старательно обходя каждую лужу. Вот какой-то мальчишка с большим черным зонтиком остановился возле моего окна, приподнял зонт и оказался моим другом Валеркой. Он приветливо помахал мне рукой. Я улыбнулся в ответ и показал, чтобы он быстрее заходил. Но Валерка отрицательно махнул головой и достал из сумки цветную коробку с компьютерным диском. Судя по яркой картинке на обложке — новая игра. Валера указал на диск и поднял большой палец вверх, затем пошагал по диску пальцами, словно ногами: «Игра отличная, идем, мол, ко мне играть».

Ладно, уговорил, киваю я в ответ, упаковываю книгу в непромокаемый пакет, одеваюсь, беру свой зонт и выхожу под дождь.

— Как тролль? — спрашивает мой друг.

Я вкратце рассказываю. Но про свой сон — молчу, не буду про него ничего говорить.

— Когда появится продолжение, тут же будем читать, — говорит Валерка, и я с ним полностью согласен.

Когда мы пришли к Валерке, то он сразу же, едва сбросив с себя куртку и оставив в прихожей мокрые туфли, включил компьютер и стал разглядывать цветную заставку новой игры. У меня почему-то душа к играм сейчас не стремилась.

— Валерка, — спросил я, — ты мог бы совершить подвиг?

Мой друг слегка опешил.

— Ты это чего? — удивился он. — Смог бы, конечно.

— Я серьезно спрашиваю.

— А я что, — нет? — сообщил Валерка, наконец, отвернувшись от экрана. — Вот представь себе: пожар, дом горит, а внизу женщина бегает, плачет — у нее ребенок дома маленький остался. И тут я мимо прохожу. Врываюсь в горящий дом и выношу ребенка прямо в руки его счастливой мамы. Тут же завтра в газете на первой странице моя фотография с подписью: «Молодой герой спасает ребенка во время пожара». Разве не здорово?

— Валерка, только не обижайся, но ты со своими компьютерными играми так ребенком и останешься.

Валерка обиженно нахмурился и стал похож на маленького толстого разбуженного днем филина.

— Вон, взрослые тоже играют, и ничего.

— Да ладно тебе. Я тебя не про такой подвиг спрашивал. Вот если от тебя потребуется спасти человека, и про это никто не узнает, не напишут в газетах… Причем ты сам можешь погибнуть.

— Помогу, конечно же, — без раздумий ответил Валерка.

— А если у тебя не получится? И человека не спасешь, и сам погибнешь. Представь себе горе твоих родителей. Сколько лет они тебя растили, и тут вдруг раз, и ты умер, спасая неизвестно кого. Да и думаю, что тебе и самому жить хочется.