100 Но лен цветет, и конь Егорья

Меж туч сквозит голубизной

И веще ржет... Чу! Волчий вой!

Я брел проклятою тропой

От Дона мертвого до Лаче.

2

Есть демоны чумы, проказы и холеры,

Они одеты в смрад и в саваны из серы.

Чума с кошницей крыс, проказа со скребницей,

Чтоб утолить колтун палящей огневицей,

Холера же с зурной, где судороги жил,

Чтоб трупы каркали и выли из могил.

Гангрена, вереда и повар-золотуха,

Чей страшен едкий суп и терпка варенуха

С отрыжкой камфары, гвоздичным ароматом

10 Для гостя-волдыря с ползучей цепкой ватой.

Есть сифилис — ветла с разинутым дуплом

Над жёлчи омутом, где плещет осетром

Безносый водяник, утопленников пестун.

Год восемнадцатый на родину-невесту,

На брачный горностай, сидонские опалы

Низринул ливень язв и сукровиц обвалы,

Чтоб дьявол-лесоруб повыщербил топор

О дебри из костей и о могильный бор,

Не считанный никем, непроходимый. —

20 Рыдает Новгород, где тучкою златимой

Грек Феофан свивает пасмы фресок

С церковных крыл — поэту мерзок

Суд палача и черни многоротой.

Владимира червонные ворота

Замкнул навеки каменный архангел,

Чтоб стадо гор блюсти и водопой на Ганге,

Ах, для славянского ль шелома и коня?

Коломна светлая, сестру Рязань обняв,

В заплаканной Оке босые ноги мочит,

30 Закат волос в крови и выколоты очи,

Им нет поводыря, родного крова нет!

Касимов с Муромом, где гордый минарет

Затмил сияньем крест, вопят в падучей муке

И к Волге-матери протягивают руки.

Но косы разметав и груди-Жигули,

Под саваном песков, что бесы намели,

Уснула русских рек колдующая пряха; —

Ей вести черные, скакун из Карабаха,

Ржет ветер, что Иртыш, великий Енисей

40 Стучатся в океан, как нищий у дверей:

«Впусти нас, дедушка, напой и накорми,

Мы пасмурны от бед, изранены плетьми

И с плеч береговых посняты соболя!»

Как в стужу водопад, плачь, русская земля,

С горючим льдом в пустых глазницах,

Где утро — сизая орлица —

Яйцо сносило — солнце жизни,

Чтоб ландыши цвели в отчизне,

И лебедь приплывал к ступеням.

50 Кошница яблок и сирени,

Где встарь по соловьям гадали,—

Чернигов с Курском! Бык из стали

Вас забодал в чуму и в оспу,

И не свирелью — кисти в роспуск,

А лунным черепом в окно

Глядится ночь давным-давно.

Плачь, русская земля, потопом...

Вот Киев, по усладным тропам

К нему не тянут богомольцы,

60 Чтобы в печерские оконца

Взглянуть на песноцветный рай.

Увы, жемчужный каравай

Похитил бес с хвостом коровьим,

Чтобы похлебкою из крови

Царьградские удобрить зерна!

Се Ярославль — петух узорный,

Чей жар-атлас, кумач-перо

Не сложит короб на добро

Кудрявый офень... Сгибнул кочет,

70 Хрустальный рог не трубит к ночи,

Зарю хвоста пожрал бетон,

Умолк сорокоустый звон,

Он, стерлядь, в волжские пески

Запрятался по плавники!

Вы умерли, святые грады,

Без фимиама и лампады

До нестареющих пролетай.

Плачь, русская земля, на свете