Аллилуйем встречать.

Прослезиться у речки,

Погрустить у бугров!..

Мы — две белые свечки

Перед ликом лесов.

<1915>

213

Лесные сумерки — монах

За узорбчным Часословом,

Горят заставки на листах

Сурьмою в золоте багровом.

И богомольно старцы-пни

Внимают звукам часословным...

Заря, задув свои огни,

Тускнеет венчиком иконным.

Лесных погостов старожил,

Я молодею в вечер мая,

Как о судьбе того, кто мил,

Над палой пихтою вздыхая.

Забвенье светлое тебе,

В многопридельном хвойном храме,

По мощной жизни, по борьбе,

Лесными ставшая мощами!

Смывает киноварь стволов

Волна финифтяного мрака,

Но строг и вечен Часослов

Над котловиною, где рака.

<1915>

214

Кабы я не Акулиною была,

Не Пахомовной по батюшке слыла,

Не носила б пятишовки с галуном,

Становицы с оподольником,

Еще чалых кос под сборником,—

Променяла бы я жарник с помелом

На гнедого с плящим огненным ружьем,

Ускакала бы со свёкрова двора

В чужедальщину, где вражьи хутора,

Где станует бусурманская орда,

Словно выдра у лебяжьего гнезда;

Разразила бы я огненным ружьем

Супротивника с нахальщиком-царем:

«Не хвались-де, снаряжаючись на рать,

На крещеную мирскую благодать,

Лучше выдай-ка за черные винь,1

Из ордынской государевой казны

На мужицкий полк алтынов по лубку,

А на бабий чин камлоту по куску,

Старикам по казинетовым портам,

Бабкам-клюшницам по красным рукавам;

Еще дитятку Алёшеньке

Зыбку с пологом алёшеньким,

Чтобы полог был исподом канифас,

На овершье златоризый чудный Спас,

По закромкам были б рубчаты мохры,

Чтобы чада не будили комары,

Не гусело б его платьице

В новой горенке на матице!»

215

Рыжее жнивье — как книга,

Борозды — древняя вязь,

Мыслит начётчица-рига,

Светлым реченьям дивясь.

Пот трудолюбца-июля,

Сказку кряжистой избы —

Всё начертала косуля

В книге народной судьбы.

Полно скорбеть, человече,

Счастье дается в черед!

Тучку — клуб шерсти овечьей

Лешева бабка прядет.

Ветром гудит веретнище,

Маревом тянется нить:

Время в глубоком мочище

Лен с конопелью мочить.

Изморозь стелет рогожи,

Зябнет калины кора:

Выдубить белые кожи

Деду приспела пора.

Зыбку, с чепцом одеяльце

Прочит болезная мать,—

Знай, что кудрявому мальцу

Тятькой по осени стать.

Что начертала косуля,

Всё оборотится в быль...

Эх-ма! Лебедка Акуля,

Спой: «Не шуми, чернобыль!»

<1915>

216

Не в смерть, а в жизнь введи меня,

Тропа дремучая лесная!

Привет вам, братья-зеленя,

Потемки дупел, синь живая!

Я не с железом к вам иду,

Дружась лишь с посохом да рясой,

Но чтоб припасть в слезах, в бреду

К ногам березы седовласой,

Чтоб помолиться лику ив,

Послушать пташек-клирошанок,

И, брашен солнечных вкусив,

Набрать младенческих волвянок.