Но что-то я действительно отвлеклась от сюжета… Получив спасительные щипцы, Марина принялась приводить чёлку в порядок. Я машинально потрогала свою – в порядке, слава богу. Волосы я ещё с утра слегка завила на концах, теперь они спокойно лежали на плечах, и мне пришло в голову половину их заколоть на затылке, чтобы меньше мешались. Дождавшись, пока Маринка закончит прихорашиваться, я заняла её место возле зеркала. Помня наказы Татьяны Евгеньевны, тщательно подвела глаза, жирно надраила ресницы, обильно замазала веки тенями, щёки – румянами. Осталась только помада. Она тоже должна была соответствовать общему фону, поэтому, одолжив у Маринки ярко-малиновую помаду, я разукрасила свой рот не жалея сил. Результат моей работы выглядел странновато. Из зеркала на меня смотрела никакая не Герда, а хорошенькая юная проститутка в детском платьице. Нечто из фантазий старых извращенцев-педофилов. И вот в таком виде я должна буду выйти на сцену?...Бедные малыши… И бедная моя мамочка…Она же в обморок упадёт прямо в зале…

Я беспомощно оглянулась на девчонок, дожидающихся своей очереди.

– Ну? И что у меня вышло?

– Чего? Нормально вышло. – Приободрила меня рыжая Лена, исполняющая в сказке роль Вороны-конферансье.

– По-моему, слишком вульгарно. – Призналась я смущённо. – Никогда так раньше не красилась.

– Вот поэтому и кажется с непривычки, что вульгарно. – Заключила Маринка, примеряющая костюм Снегурочки. – А так – в самый раз.

– Да какая же я Герда? Смесь пионерки и куртизанки… - Я никак не могла успокоиться, глядя на себя в зеркало. Там была чужая, незнакомая мне бесстыжая девица, лишь отдалённо напоминающая хорошую, правильную Ксюшу Кондрашову.

– Ой, да перестань ты ради бога! – Маринка поморщилась досадливо. Она, похоже, о подобных пустяках даже не задумывалась. – Нам Татьяна Евгеньевна что сказала? Накраситься как можно ярче, чтобы с самых задних рядов в зале лицо было видно.

– А мальчишки что, тоже краситься будут? – Усмехнулась Варя, отрываясь на миг от пудреницы.

– Мальчишки, наверное, нет. – Маринка задумалась. – А там я не знаю… Их лиц ведь тоже видно не будет.

– Не захотят они краситься. – Варя снова уткнулась в зеркальце. – Вадька, по-крайней мере, точно не захочет.

– Татьяна Евгеньевна скажет – накрасится, никуда не денется. – Авторитетно возразила Лена и восторженно хихикнула. – Девчонки, представляете Канарейку накрашенным?!

Снежная Королева Маша Богданович поддержала её смех:

– Представляю! Вон, на Варьку смотрю – и представляю! Но ты права, Варь. Не будет он краситься.

– И не стоит. Нашего Вадюшу и так, без грима видать издалека. Больно он заметный. – Вполне довольная собой, Маринка потянулась, сладко зевнула и уселась на диванчик. Теперь можно было расслабиться и дать, наконец, волю языку. Чувствовалось, Марина была хорошей болтушкой. На другом конце того же диванчика тихонько сидела круглая Яна Лисовенко в наряде Белоснежки и безмолвно плакала. Заметили её только сейчас и сразу же всполошились. Маринка подскочила, пересев к Яне, по-матерински обняла её пухлые плечи.

– Ты чего, Янка? Что-то случилось?

Она угрюмо кивнула.

– Чего? Ну-ка скажи.

– Я краситься не умею…

Возникшая, было, в помещении удивлённая пауза сменилась взрывом хохота. Это был совсем не злой, очень доброжелательный смех – девчонки, видно, относились к чудаковатой Яне как к ребёнку и жалели от души.

– Господи, вот дурочка! И сидит, плачет! – Маринка ласково щелкнула Яну в курносую пуговку носа. – Сказать, что ли, не могла? Сейчас мы тебя так намарафетим, что сама себя не узнаешь! Девчонки, дайте мою косметичку! И щипцы нагрейте снова. Белоснежка должна быть красавицей!

Времени до выступления оставалось навалом, и я решила прогуляться по коридорам Дома Культуры, а заодно и попытаться найти Виталика. Сразу же за порогом гримёрки начиналось что-то вроде вестибюля. Верхняя часть стен была щедро обклеена старинными афишами. Анна Герман, Лев Лещенко, Иосиф Кобзон, Муслим Магомаев, Эдита Пьеха, ансамбль «Песняры» и многие другие. Все эти ретро-звёзды когда-то давали тут свои концерты – память о них навек сохранилась в этом вестибюле.

Пока я стояла, изучая афиши, из соседней гримёрки вышел Виталик. Мы встретились глазами, и он замер прямо у двери, разинув рот от изумления:

– Ксюшка?!.. Это ты, что ли?!

– Я, конечно.

Бог ты мой, а я и забыла совсем, что на лице моём в данный момент лежит килограмм макияжа! Виталик, поди, и не узнал меня сперва.

– Чего это ты с собой сделала?! – В голосе его слышался неподдельный ужас. Мне стало неловко, но я попыталась это скрыть, заставила себя беспечно улыбнуться.

– А чего я сделала? Нанесла грим, как положено. Татьяна Евгеньевна всем сказала…

– Кошмар какой-то… - Виталик и договорить мне не дал – до того он был шокирован. – Смой сейчас же это всё.

– Почему? – Я начала всерьёз обижаться.

– Потому что это… Ты похожа…

– Ну, договаривай. На шлюху? Угадала?

К моему удивлению, Виталик со мной согласился.

– Да. На шлюху. – И смотрел он при этом прямо мне в глаза, нисколько не стесняясь говорить правду.

– Все девчонки так накрасились. – Во мне вспыхнуло раздражение и закипело, как молоко, забытое на плите. – Если тебе не нравится, это твоё личное дело.

– Ого! Вот это да! – Из под руки Виталика вынырнул Вадим. Его реакция на мой вызывающий вид была совершенно иной. – Ксюшка, да ты просто супер-стар! Я могу в тебя влюбиться, честное слово!