– Она только что с Вадимом куда-то ушла.

Что самое интересное, ни Воронина, ни Овсянникова моим показаниям не удивились. Последняя только руками всплеснула возмущенно:

– Нет, ну вы гляньте на него! Меньше часа до начала спектакля – а он и тут успевает! Ладно, ему гримироваться не надо, а мне-то с Катькой минут сорок работать! Ни стыда, ни совести! Виталь!

– А? – Неохотно откликнулся безучастный ко всему Виталик.

– Ты-то куда смотрел?

Не стоило бы Ирине Павловне этого говорить! По крайней мере сейчас, когда Виталик и без того был на взводе. Он буквально взорвался, услышав в свой адрес несправедливое замечание.

– Да что я ему, в няньки что ли нанимался?! Не могу же я за ним бегать везде, у меня своей жизни быть что ли не может?!

Остыл Виталик так же быстро, как и вскипел. Устыдившись своей агрессии, он чуть ли не бегом бросился в гримёрную, оставив меня с Овсянниковой и Ворониной. Обе они были несколько обескуражены странным поведением всегда спокойного, доброго Виталика.

– Чего это с ним? – Ирина Павловна посмотрела на меня пытливо. – Поссорились что ли, Ксенька?

Я пожала плечами:

– Да вроде нет.

– А что тогда случилось?

– Ему не понравилось, как Ксюша накрасилась. – С улыбкой сказала Татьяна Евгеньевна. – Не берите в голову. Делом пора заниматься.

На этом конфликт, казалось, был исчерпан. Однако в душе остался осадок. Хмурая, поникшая вернулась я в свою гримёрку. Там полным ходом царило веселье. Общими стараниями девчонок Яну Лисовенко превратили в настоящую Белоснежку. Просто удивительно, какие метаморфозы происходят порой с человеком, если его привести в божеский вид! С накрашенным лицом и завитыми волосами пухлая, невзрачная Янка выглядела почти красивой… Если бы вот только бесформенную фигуру её можно было каким-нибудь образом исправить, или же, в крайнем случае, подкорректировать. Впрочем, Яна была счастлива и такому перевоплощению. Слёзы давным-давно просохли в ее искусственно увеличенных глазах, и даже обычная меланхоличность Яны сменилась лихорадочной возбуждённостью. То и дело она подскакивала к зеркалу, крутилась так и эдак, расправляла юбку, сшитую из белой занавески, щупала локоны по бокам головы и, кажется, была вполне довольна своей внешностью.

Девчонки смеялись, наблюдая за поведением подруги.

– Не трогай волосы! Причёску испортишь!

– Ой, Янка! Паша тебя сейчас не видит! Влюбился бы намертво!

– Ага! С женой бы сразу развелся!

– Одёрни юбку, Ян! И спину прямо держи! Ты Белоснежка или старуха Изергиль?

Да уж… Вот беззаботные люди. Почему у них нет проблем, а я умудряюсь трепать себе нервы по пустякам? И что, в принципе, случилось? Ни-че-го ровным счётом. Но тем не менее, суть ясна: Виталик приревновал меня к Вадиму. Впервые он не сумел этого скрыть. Бред… На наших глазах Канарейка ушел трахаться с Катей Богданович! При чём тут я?! С какого такого боку? Но разбираться сейчас было некогда. Вот отыграем спектакль, тогда видно будет.

Ах, если бы можно было всё рассчитать заранее и распланировать хотя бы на неделю вперёд! С Виталиком до начала представления мы так и не встретились, не перекинулись ни единым словом, будто действительно накануне поругались. А потом было уже поздно – Дед Мороз и Снегурочка открывали новогодний бал и первыми выходили на сцену. Играла музыка, горели весёлые огоньки…Дети, затаив дыхание, смотрели сказку. Мы с Вадимом стояли за кулисами у выхода и ждали своего часа. Меня колотил нервный озноб – всё-таки шутка ли, в первый раз выйти на сцену! Перед такой аудиторией! К тому же где-то там, в общей зрительской массе сидела моя мама и с нетерпением ожидала моего появления. Я уже предупредила её о том, что мы с Вадимом вылезем из ящика. Он стоял метрах в трёх от нас. Мы ждали своего эпизода.

– Боишься? – Вполголоса поинтересовался Канарейка. Он-то, конечно, был абсолютно спокоен. Прирождённый артист, привыкший к всеобщему вниманию и аплодисментам. И потом, не впервые ведь уже Вадим играл в спектакле. В отличие от вашей покорной слуги.

– Волнуюсь. – Поправила я его так же тихо. – Вдруг что-нибудь не получится?

– Да ну, брось ты. Что тут может не получиться? Все так тщательно готовились.

Я язвительно усмехнулась:

– Да…Только Катю почему-то гримировали впопыхах за десять минут до начала. С чего бы это, не знаешь?

И с чего это мне понадобилось его подкалывать? Мои слова отлетали от Вадима как от стенки горох. Он даже в лице не изменился, только взглянул на меня весело:

– Можно подумать, что ты сама этого не знаешь. Виталька, небось, уже по всей форме доложил?

– Я бы и сама догадалась. Ума много не надо. Тебе не кажется, что это безответственно?

– Чего именно? – На этот раз Вадим не притворялся – недоумение его было вполне натуральным, и я неосознанно взяла менторский тон:

– То, что ты делаешь. Ирина Павловна чуть с ума не сошла, вас разыскивая. Неужели так необходимо было это делать именно здесь и сейчас?

Канарейка протестующее дёрнул головой:

– Во-первых, это не твоё дело. Не тебя же я от работы отрывал. А во-вторых, Ирина Павловна прекрасно знает, что спектакль я ни под каким видом не сорву. Я сказку про Федота-стрельца играл в прошлом году с ангиной. Температура под тридцать девять была, а что поделаешь? Замены не было, а афиша уже висела. Так что сомневаться во мне ни у кого причин нет.

Конечно, он был прав. Незачем мне лезть в чужую жизнь. Со своей бы разобраться как следует. И я замолчала, глядя на сцену. Только что закончился танец Трубадура и Принцессы – теперь раскрасневшаяся, изящная Варя вместе со своим долговязым партнёром стояла возле трона Деда Мороза, а Лена, очень ловко изображая ворону, объявляла залу: