Честное слово, ещё чуть-чуть – и я бы зарыдала в голос. Это было защитное выступление профессионального адвоката перед судом присяжных заседателей! Сколько огня, сколько глубины чувства, сколько вдохновения! О собственной участи я как-то позабыла совсем, жадно ловя каждое слово Ворониной и соглашаясь в душе со всем, что она говорит. «Педсоветчицы» молчали как молнией сражённые. Еще бы! Говорить что-либо после такой пламенной речи никому не хотелось. Любые попытки протестовать в данный момент выглядели бы жалко и мерзко. Взглянув на ситуацию глазами Ворониной, все как-то внезапно поникли, растеряв свой недавний энтузиазм. Каждая из учительниц, наверное, на свой счёт приняла просьбу Татьяны Евгеньевны не губить жизнь юного таланта на самом корню. Ни одна не хотела оказаться убийцей.

Бедная Елена Игоревна наконец-то перестала краснеть, обнаружив возле себя единомышленника. Она-то первая и заговорила, нарушив гробовое молчание своих коллег.

– Я всегда поражалась, почему он так себя ведёт? Хулиганами только двоечники обычно бывают. Лодыри и тунеядцы, которым делать больше ничего не хочется. Но Вадим…Такая умница…Начитанный, рассудительный мальчик. Память изумительная, логика – всё при нем. Английским свободно владеет. Даже Варвара не настолько в учёбе успевает. У него и четвёрки-то редко бывают, иногда только, когда очередная сумасшедшая муха укусит и учиться надоедает. А так…Бывает, он даже урок пропустит, а тему всё равно знает, как будто заранее где-то вызубрил. Схватывает на лету. Обидно даже. Вёл бы себя хорошо – цены бы ему просто не было.

Это был последний, завершающий удар! Нокаут! Он решил всё дело. Ядвига Степановна больше не сверкала линзами, старушенция приуныла, впав в маразматический транс. Все напряженно ждали, чего же скажет Маргарита Ивановна, какой приговор объявит? Казнит своими руками или всё-таки помилует распущенную и неуправляемую гордость школы?

Татьяна Евгеньевна смотрела на директрису в упор, словно пыталась загипнотизировать взглядом, и одному богу только известно, сколько надежды хранило в себе это взволнованное ожидание. Я затаила дыхание: вместе с судьбой Вадима сейчас решалась и наша с Виталиком участь. Если его оставят в школе, нас тем более никто не выгонит, ведь даже ежу ясно, что мы – просто вагончики, покорно ползущие в хвосте локомотива. И много нас, между прочим, было – таких вагончиков.

– Ну…Знаете…- Марго наконец-то обрела дар речи. – Я всё прекрасно понимаю, Татьяна Евгеньевна. Вы думаете, я сама не переживаю? Я вовсе не такая кровожадная, какой вы меня представляете. Но вы меня тоже должны понять – каждый день на нервах. Каждый день со страхом ждешь, чего он сегодня натворит. И так девять лет в подряд…Это же ненормально, неестественно.

– Я обещаю вам сделать всё возможное, чтобы подобных происшествий больше не было. – Твердо заявила Воронина. Директриса от удивления даже с места приподнялась:

– Как? Вы ручаетесь…

– Совершенно верно. Я хочу поручиться перед вами за Вадима Канаренко. Отныне всё, что он будет делать – целиком и полностью касается меня.

– Вы рискуете.

– Я знаю. Но у меня нет другого выхода. Вадим больше не будет вас изводить, я за это отвечаю. Только оставьте его в школе, я вас очень прошу.

Она могла и не просить – Маргарита уже сдалась и выламывалась теперь только для вида. Вроде бы всё было решено окончательно и бесповоротно и вот – на тебе! Но, видимо, чёрствость действительно не была свойственна директорской душе, и в конечном итоге разум всё-таки уступил место эмоциям.

– Так и быть, Татьяна Евгеньевна. Но только если вы серьёзно ручаетесь за Канаренко.

– Ручаюсь. – Ни один мускул не дрогнул на приятном лице Ворониной. Сейчас она отвечала за свои слова и потому была полна уверенности.

Кажется, гроза прошла стороной. Ангел-хранитель Канарейки мимоходом и к нам прикоснулся своим ласковым крылом, так что из передряги мы с Виталиком вышли целыми и невредимыми, отделавшись, можно сказать, легким испугом и последним предупреждением.

25

Из кабинета мы вышли все вместе – Татьяна Евгеньевна была сейчас нашей доброй феей, расставаться с которой не хотелось, особенно после только что пережитого стресса, и мы с Виталиком инстинктивно жались к ней как слепые котята жмутся к своей матери, спасаясь от любой потенциальной опасности.

Вадим ждал нас, устроившись на скамейке в раздевалке младших классов. Он даже рта раскрыть не успел для того, чтобы спросить, чем всё закончилось – Воронина строго качнула головой:

– Идём со мной.

– Куда? – Спрашивая, Канарейка, тем не менее, послушно поднялся.

– Ко мне в кабинет. Теперь мы с Ириной Павловной будем педсовет над вами проводить.

После разговора с Марго Татьяна Евгеньевна изменилась буквально на глазах – став хозяйкой положения, она превратилась в суровую, бесстрастную учительницу и сейчас даже не верилось в то, что каких-то десять минут назад в кабинете директора звонко и воодушевлённо звучал её голос, призывающий педагогов к гуманности.