Кармин с любопытством посмотрел на нее.

– Даже знать не хочу, чем он всю ночь занимался. Не хочешь вернуться в постель? Еще очень рано.

– Я бы с удовольствием, но Коррадо просил передать тебе, что скоро приедет твой крестный.

Кармин побледнел.

– Мой крестный?

– Да.

– Ты знаешь, кто именно приходится мне крестным, Хейвен? – спросил Кармин, явно начиная паниковать.

Хейвен покачала головой.

– Кто?

– Сальваторе. Мужчина из Чикаго, который не так давно нас навещал.

Хейвен не понимала, почему Кармина так сильно расстроила эта новость. Она провела кончиками пальцев по его губам.

– Почему ты хмуришься?

– Я не знаю, чего ожидать, – ответил Кармин. – Не знаю, что он может сказать или сделать. Я не знаю, как он себя поведет. Как я тебе уже говорил, люди возлагают на меня определенные надежды.

– Ты опасаешься того, что он попытается уговорить тебя отправиться вместе с ним в Чикаго?

– Не только этого. Я могу разобраться с тем, что касается меня, но он контролирует жизнь моего отца. Сальваторе решает, что будет делать мой отец. И он ничего не сможет сделать без одобрения Сальваторе. Меня беспокоит то, что это может означать в твоем случае.

Хейвен вновь ощутила тошноту.

– Ты имеешь в виду то, что он может меня забрать?

– Никто тебя не заберет, – ответил Кармин серьезно. – Я этого не допущу. Я говорю о том, что Сальваторе управляет действиями моего отца.

– О, – ответила Хейвен, по-прежнему не улавливая сути.

* * *

К тому времени, когда они спустились на первый этаж, Селия уже была занята приготовлением завтрака, о чем свидетельствовали доносящиеся из кухни запахи бекона и яиц. Хейвен попыталась предложить ей свою помощь, однако Селия выпроводила ее из кухни.

После завтрака, прошедшего в атмосфере откровенной неловкости и молчания, все занялись своими делами. Доктор ДеМарко и Коррадо удалились в гостиную, в то время как мальчики поднялись наверх. Хейвен прошла на кухню для того, чтобы немного побыть наедине со своими мыслями, но ей так и не удалось этого сделать, поскольку на кухню за ней проследовала Селия. Едва успев вымыть одну тарелку, Хейвен сдалась под натиском Селии, взявшей мытье посуды на себя.

– Знаешь, мой муж – неплохой человек.

Услышав эти слова, Хейвен задумалась о том, что ей сказал Кармин. Он – порядочный человек, если закрыть глаза на все хладнокровные убийства.

– Я… не говорила, что он плохой.

– Я знаю. Просто мне показалось, что будет не лишним об этом сказать. Коррадо может показаться бездушным, но он не бессердечен, – продолжила Селия. – Помнишь ту историю, которую я рассказывала тебе на Рождество? Помнишь, что именно сказал Коррадо?

– Что-то о защите семьи?

Селия кивнула.

– С тех пор прошло много времени, но некоторые вещи остались прежними. У него хорошие намерения, но порой они вынуждают его совершать плохие поступки. Ты ведь понимаешь это?

Хейвен не понимала, но все равно кивнула.

Селия улыбнулась.

– Мой муж заботится о семье. И, Хейвен, теперь в нее входишь и ты.

Глаза Хейвен наполнились слезами. Это был уже не первый раз, когда кто-то из них считал ее членом семьи, однако тон Селии совершенно лишил Хейвен контроля над эмоциями. Она казалась очень доброй и славной, в ней было нечто материнское – что-то такое, от чего у Хейвен защемило сердце.

Селия вздохнула, когда их внимание привлек звук подъехавшей машины, раздавшийся с улицы.

– Пора делать счастливые лица и притворяться, что эти люди нам нравятся.

* * *

Тереза Капоцци привыкла наслаждаться шикарной жизнью: самыми быстрыми иномарками, самыми высококачественными мехами, и лучшим марочным шампанским «Dom Perignon», которое только можно было купить за деньги. Она росла в роскоши, ее отец был высокопоставленным капо, в свое время подчинявшимся Антонио ДеМарко. К окружающим она относилась с непревзойденным высокомерием, ограненным особенной алчностью. Ни для кого не было секретом, что миссис Капоцци заботили в жизни только лишь две вещи – она сама и ее следующий напиток.

Никто не питал к Терезе теплых чувств – даже ее муж, который был женат на ней уже сорок лет – однако ее это совершенно не заботило. Терезе Капоцци не нужна была симпатия других, она жаждала людской зависти.

Смотря в кухонное окно, Хейвен заметила вышедшую из взятого на прокат «Porsche» женщину, которая принялась разглаживать складки на своем облегающем черном платье. Она не спеша направилась к дому, проигнорировав Сальваторе, предложившего ей руку. Оставшись равнодушным к поведению своей жены, он направился за ней следом по направлению к парадному входу.