А закончить речь мне пришлось намеком, смысл которого был понят на следующий день. Я говорил, что воздух наполнен электричеством и что неизвестно, куда падет удар. Я знал, куда он падет» [216] .

Также был запрещен в Москве съезд Городского союза, собравшийся для обсуждения продовольственного вопроса.

Милюков в своем выступлении в Думе процитировал резолюцию губернских земств: «Когда власть становится преградой на пути к победе, ответственность за судьбу родины должна принять вся страна на себя, начиная с ее законных представителей» [217] .

А. И. Коновалов продолжил тему: «Разве, гг., в Москве не произошел на днях новый акт трагедии русской жизни? Власть, опираясь на голую силу, не стыдясь обнаружить перед страной все убожество своего морального авторитета, чуть не со штыками разгоняет городских и земских деятелей, съехавшихся со всей России, готовых своим трудом, своей бескорыстной работой, в патриотическом рвении исполнить свой долг патриотов и граждан перед армией и страной. Этот акт глумления над общественными силами России в момент величайшей борьбы дает нам новое свидетельство о полной отчужденности власти от народа, о полной к нему враждебности и ставит перед нами во весь рост грандиозную проблему власти» [218] .

Говоря о наполненном электричеством воздухе, Милюков уже знал, что готовится покушение на Распутина. Об этом его предупредил В. А. Маклаков, сам замешанный в подготовке убийства. Пуришкевич предложил Маклакову участвовать, тот отказался, но дал коллеге кистень, разбойничье оружие ударно-дробящего действия.

В ночь с 16 на 17 ноября 1916 года Распутин был убит Феликсом Юсуповым (женат на племяннице императора), Пуришкевичем, великим князем, племянником царя Дмитрием Павловичем и английским разведчиком Освальдом Рейнером в доме Феликса Юсупова. Об участии британца тогда никто не знал, это стало известно только в 2004 году: именно он произвел контрольный выстрел в лоб Распутина из своего револьвера.

Н. В. Савич писал, что после известия об убийстве «город три дня ликовал». «Сознание, что спасение в применении силы и только силы, стало почти всеобщим, оно проникло вплоть до верхов армии» [219] .

У Шульгина есть описание четы Юсуповых: «Дочь Александра Михайловича поразила меня своей внешностью. Она была очень красива, но какой-то мрачной красотой, нечто вроде Архангела Смерти. А руки у нее были такие тонкие, что я получил впечатление, позднее высказанное моим сыном Лялей одной смолянке: „Диночка, как вы можете жить с такими ручками?“

Юсупов также произвел впечатление чего-то хрупкого, позволю себе сказать, вырождающегося цыпленка. Никак не совмещалось у меня в мозгу то, что этот человек убивал Распутина» [220] .

Кстати, Пуришкевич сообщил Шульгину, уезжавшему в Киев: «Шестнадцатого мы его убьем». Василий Витальевич попытался доказать, что убийство ни к чему хорошему не приведет. И не убедил.

Участие английской разведки в устранении Распутина объяснялось тем, что посол Джордж Бьюкенен был убежден в германофильстве Александры Федоровны и ее стремлении заключить сепаратный мир с Германией.

Единственным реальным противовесом «темным силам» он видел Прогрессивный блок, Земгор, «передовую общественность».

Генерал Спиридович писал, что резидент британской разведки полковник С. Хор «…признается, что Пуришкевич, придя к нему, сообщил ему лично, что они убьют Распутина. Было бы интересно знать, кого же из русских властей предупредил тогда полковник Хор о подготовляющемся убийстве, когда получил о том заявление в официальном учреждении при Русском генеральном штабе. А если он никого не предупредил, то как надо рассматривать подобный его поступок?

Правда, после русской катастрофы сэр Самуель Хоар написал: „Я понял позже, что было бы предпочтительнее, чтобы убийство Распутина никогда бы не имело места“ („Пари Суар“. 1936)» [221] .

После убийства Распутина в Петрограде стали активно распространяться слухи о готовящемся военном перевороте. Великий князь Михаил Александрович, родной брат царя, в разговоре с председателем Думы М. В. Родзянко сказал: «Вся семья сознает, насколько вредна Александра Федоровна. Брата и ее окружают только изменники» [222] .

Теперь уже ни у кого не было сомнений в том, что даже монархисты и императорская семья выступают против существующего режима.

Французская разведка тоже отслеживала положение в Петрограде. Капитан де Малейси отметил: «Лидером искусно и давно подготовленного заговора был Гучков, поддержанный Техническими комитетами (ВПК) при содействии вел. кн. Николая Николаевича, охотно согласившегося на проникновение таких организаций в армию для ее снабжения. Менее открыто, но эффективно действовал ген. Алексеев по договоренности с большинством генералов, в том числе с Рузским и Брусиловым, не говоря о других, также предоставивших этим комитетам возможность проведения необходимой пропаганды в частях под их командованием. Алексеев уже давно контактировал с Гучковым, втайне содействуя всем своим авторитетом в армии ходу последующих событий. К тому же революция была осуществлена не самими революционерами, а монархистами, желавшими лишь отречения самодержца с установлением либеральной опеки при одном из великих князей в качестве регента» [223] .