— Не пори горячку сходу! — возразила ей сопрано. — Всех тебе бы отпустить!

— Я не против их свободы. А тебе — лишь бы убить, — парировала альт. — Мы живущие здесь тени, это наш родной удел, — это уже нам.

— А вот вы кто — это сложно, это знать бы я хотел, — поддержал баритон.

— Что говорить? — я с надеждой посмотрела на Карта.

— Честно говоря, понятия не имею. Я сам-то не уверен теперь в собственной сущности!

Так. Похоже, с этой стороны поддержки не будет. Следователь выглядел настолько ошарашенным, что требовать от него каких-то объяснений было попросту глупо.

— Мы лишь люди, дети Ветра, заблудились в темноте. Есть ли здесь дорога к свету?

— Есть. Но мы не знаем, где, — насмешливо перебила меня сопрано.

— Что ты врёшь? Мы знаем выход, — сердито ответила ей альт. Эти две, кто бы они ни были, друг друга явно недолюбливают. — Но не можем показать. Мы ведь тени только, эхо, пустота и голоса.

— Как же нам уйти отсюда, чтобы больше не мешать? — я зябко поёжилась. Отчего-то в этом месте было ужасно не по себе.

— Прямиком ко мне на блюдо! — ехидно пропел тенор.

— Хватит мне гостей пугать! — резко оборвал его густой бас. — Раскричались, разгалделись — стая глупых сорных птиц! Ну-ка, мигом разлетелись, уж тошнит от ваших лиц! Вам достаточно проснуться, чтоб отсюда убежать, — обратился он, уже, видимо, к нам. — Только как от сна очнуться, не могу вам подсказать.

— Может быть, заснуть сначала, и простейшим тем путём… — довольно быстро отозвалась я, приноровившись к манере общения этих странных сущностей. Тем более, что, как я заметила, вопрос достаточно было уложить в одну-две строчки примерно нужного стихотворного размера, а отвечали они уже сами. И не надо было мучиться с поиском рифмы.

— Нет, глупей занятий мало, чем вот здесь забыться сном, — опроверг бас. — Вы сейчас во сне как будто, и проснётесь дома вы. Если же заснёте тут, то — не сбежите от судьбы.

— Есть какие-нибудь идеи? — я вновь посмотрела на своего товарища по несчастью. Тот только развёл руками.

— Только глупые и, мягко говоря, сомнительные. Например, ты можешь ущипнуть меня или отвесить оплеуху.

— А почему, интересно, тут нельзя спать? И от какой судьбы мы не сбежим?

— Ау, это Театр Теней. Ты совсем ничего не слышала об этом месте? — удивился он.

— Смутно знакомо, — я вздохнула. — Но ничего конкретного.

— Попробуй прислушаться к этому миру, и ты поймёшь всё лучше, чем я смогу объяснить. Только не бойся.

Меня тут же разобрало любопытство, и я даже удивилась, как сама до сих пор не догадалась послушать мир.

Уже привычная и даже какая-то родная грозовая симфония Аля очень отвлекала, но почему-то не затягивала, как прежде. Я, было, собралась спросить, почему так получилось, но внезапно стало совершенно не до того: я поняла, почему мне было столь неуютно в этой пустой темноте.

У этого места не было своей музыки, даже привычной, нормальной тишины, какая иногда встречается в различных предметах и людях, не было. Во всём окружающем нас мире совсем не было струн, здесь царила тишина мёртвая, неестественная, страшная. Боюсь представить, что бы было со мной, не окажись рядом Карта, заглушавшего этого тишину!

— Во имя Ветра! — ахнула я, обнимая Карта за пояс и прижимаясь к нему в поисках защиты. — Как это возможно?!

— Театр Теней — полуреально место, расположенное на стыке мира и Хаоса, — пояснил Карт, крепко обнимая меня за плечи и прижимая к себе. В таком положении почему-то было совсем не страшно и очень уютно. — Ещё не Мир, но уже не Хаос. Так что я вполне понимаю, почему нам не рекомендовали спать: мы с тобой, как это ни пугающе звучит, почти мертвы. Точнее, «почти» — это для нас, а для Мира мертвы. Но для Хаоса — всё ещё живы, потому что ещё не рухнули в него.

— Но у меня совсем нет идей, как можно проснуться, — вздохнула я, утыкаясь лбом в плечо мужчины и с трудом сдерживая слёзы. — И мы совсем-совсем умрём?

— Что-нибудь придумаем, — он утешающе погладил меня по голове. Потом неожиданно весело хмыкнул. — Ау, а ты веришь в сказки?

— До знакомства с тобой не верила. А сейчас и здесь готова поверить уже во что угодно, даже в того четырёхголового, который размножается, как бишь его звали…

— Какого четырёхголового? — удивился живой ветер.

— А… Да запомнился просто. Когда мы с Оли тебя вычислить пытались и листали мифологический словарь, был там один такой персонаж, — пояснила я, поднимая голову. — А почему ты про сказки вспомнил?

— Закрой глаза, — почему-то попросил он.

— Зачем?

— Попробуем один известный способ пробуждения.

Я недоумённо пожала плечами и послушно зажмурилась, не понимая, к чему он клонит, зачем закрывать глаза и причём тут вообще сказки.

А потом глупые вопросы отпали сами собой, когда я почувствовала прикосновение его губ к своим губам. Действительно, самый что ни есть сказочный способ пробуждения. В общем-то, даже если не сработает, я не смогу сказать, что сделал он это зря…