Ватсон заинтригован этими заманчивыми обрывками сведений.

«– Есть у вас своя гипотеза?

– Пока только первая наметка. Но я буду очень удивлен, если она окажется неверной. В коттедже – первый муж этой женщины».

Но первая наметка оказывается ошибочной. Обитатель коттеджа – вовсе не первый муж миссис Манро, а ее дочь, о существовании которой не подозревали ни мистер Манро, ни Холмс. А то, что выглядит как шантаж, на самом деле представляет собой просто передачу денег, которые позволили дочери и ее няне перебраться из Америки в Англию. Лицо же казалось неестественным и нечеловеческим потому, что на самом деле было не лицом, а маской, прикрывающей черную кожу девочки. Словом, все предположения Холмса оказались бесконечно далеки от истины. Как мог так оплошать великий сыщик?

Уверенность в себе и в своих навыках позволяет нам раздвигать пределы собственных возможностей и добиваться большего, пытаться действовать даже в тех крайних случаях, к которым побоялся бы подступиться менее уверенный человек. Небольшой запас уверенности не повредит, восприятие, развитое чуть выше среднего уровня, заметно отражается на нашем психологическом самочувствии и даже на нашей эффективности в решении проблем. Когда мы уверены в себе, мы беремся за более сложные задачи, чем могли бы. Мы сами выталкиваем себя из собственной зоны комфорта.

Но вместе с тем возможен и избыток уверенности – чрезмерная самоуверенность, попирающая тщательность и точность. Мы все тверже верим в свои способности, в том числе по сравнению с чужими, чем следовало бы в данных обстоятельствах. Иллюзия правильности крепчает, соблазн и впредь поступать по-своему усиливается. Эта избыточная вера в себя может иметь неприятные последствия – например, чудовищную ошибку, допущенную в деле, с которым мы обычно справляемся превосходно: такую ошибку допустил Холмс, приняв дочь за мужа, а любящую мать – за жену, которую шантажируют.

Такое случается даже с лучшими из нас. Вообще-то, как я уже намекала, как раз с лучшими такое происходит чаще. Исследования показали, что с приобретением все более значительного опыта чрезмерная самоуверенность не снижается, а нарастает. Чем больше знаешь и чем успешнее действуешь в реальности, тем выше вероятность, что ты переоценишь свои способности и недооценишь силу обстоятельств, неподвластных тебе. Одно исследование продемонстрировало, что руководители компаний становятся излишне самоуверенными, когда приобретают опыт слияний и поглощений: их оценки стоимости сделок становятся чрезмерно оптимистичными (чего не случалось ранее). В другом исследовании избыточная уверенность, связанная с вложениями в пенсионные программы, коррелировала с возрастом и образованием, поэтому самыми самоуверенными вкладчиками оказывались мужчины предпенсионного возраста, имеющие высшее образование. В ходе исследований Венского университета выяснилось, что в целом участники торговли активами на экспериментальном рынке не проявляли чрезмерной самоуверенности – до тех пор, пока не приобретали значительный опыт торговли на этом рынке. После этого уровень самоуверенности начинал стремительно расти. Аналитики, продемонстрировавшие заметную точность в прогнозировании доходов в предшествующие четыре квартала, в своих последующих прогнозах становились гораздо менее точными. Степень самоуверенности у профессиональных трейдеров была намного выше, чем у студентов. Собственно говоря, власть – один из наиболее точных показателей чрезмерной самоуверенности, а она обычно появляется со временем и опытом.

Ничто не порождает самоуверенность так, как успех. Когда мы почти всегда оказываемся правыми, долго ли до заявления, что мы всегда будем правы? У Холмса есть все причины быть уверенным в себе. Он почти неизменно оказывается правым, почти всегда действует успешнее всех почти во всем, будь то расследование преступлений, игра на скрипке или борьба. Значит, он просто обязан достаточно часто становиться жертвой чрезмерной самоуверенности. Однако все эти недостатки перевешивает достоинство, выявленное нами в предыдущем разделе: Холмс знает подводные камни своего мышления и старается обходить их, следуя строгим правилам и сознавая, что должен постоянно продолжать учиться.

В отличие от литературных героев, для живых людей чрезмерная самоуверенность становится ловушкой. Мы попадаемся в нее всякий раз, когда позволяем себе хотя бы на минуту ослабить бдительность.

Чрезмерная самоуверенность вызывает слепоту, а слепота, в свою очередь, приводит к грубым ошибкам. Зачарованные собственным мастерством, мы ставим под сомнение информацию, сомневаться в которой опыт ни за что не посоветовал бы нам, – даже настолько красноречивую, что на ее фоне, по мнению Ватсона, наши теории – «только предположения», – и продолжаем действовать так же, как прежде. На некоторое время мы забываем то, что нам прекрасно известно (не следует строить теории, не собрав факты, не стоит забегать вперед, вместо того чтобы смотреть вглубь и наблюдать внимательнее), и нас легко сбивает с пути незатейливость нашей интуиции.

Чрезмерная самоуверенность подменяет динамичное, активное исследование пассивными допущениями, касающимися наших способностей или кажущейся привычностью ситуации. Наша оценка, ведущая к успеху, смещается с обусловленной к определяющей. «Я достаточно квалифицирован, чтобы действовать в окружающих условиях так же легко, как прежде. Это происходит исключительно благодаря моим способностям, а не тому факту, что окружение создает выгодный фон, на котором мои способности могут блистать. Поэтому я не стану менять свое поведение».

Холмс не принимает во внимание возможность появления в драме неизвестных действующих лиц или неизвестных подробностей в биографии миссис Манро. Кроме того, он не учитывает вероятность маскировки (для него маскировка – нечто вроде «слепого пятна». Если помните, Холмс с той же уверенностью не принял во внимание маскировку в деле Серебряного, а также в рассказе «Человек с рассеченной губой». Если бы Холмс мог перечитать рассказы о собственных расследованиях так, как это делаем мы, он понял бы, что склонен к ошибкам подобного типа).