Шрифт:
— И оружие у них — целый ящик!.. А я убег... когда все сошли на лед пробивать навал... Думаю, надо дать знать в поселок о смутьянах и заговорщиках... Нагнать их, думаю, надо... Вот и убег...
— Нагнать гадюк! — вдруг неистово завопил Макар, размахивая газетой, порываясь к Матросу.
— Нагнать, нагнать!.. — закричали ловцы, потрясая кулаками, грохоча стульями.
Кочеткова окликнула милиционера, окликнула еще раз, но он из-за шума не слышал ее. Екатерина, отстраняя людей, двинулась к нему.
Но в это время пробившаяся к дочери Маланья Федоровна горячо воскликнула:
— Катюшенька! Родимая ты моя! — и, зарыдав, припала к ее плечу. — Доченька!..
— Маманя!.. Милая!.. — Екатерина целовала мокрое от слез лицо матери, целовала редкие седые ее волосы, растроганно повторяла: — Маманя!.. Родная!..
На какой-то миг в горнице стало тихо... Но вот Екатерина бережно усадила мать на стул, ласково погладила ее, поцеловала в лоб.
— Минуточку, маманя, — волнуясь, прошептала она. — Одну минуточку... Мы сейчас...
Одернув жакет, Екатерина обвела ловцов и рыбачек влажными, поблескивающими глазами и, секунду помедлив, решительно позвала:
— Товарищ милиционер!
Она быстро надела берет, накинула на плечи пальто.
— Куда ты, родимая? — всполошилась Маланья Федоровна, хватая дочь за рукава пальто. — Куда?..
К Екатерине подскочил милиционер.
— Слушаю, товарищ секретарь райкома! — и, козырнув, он застыл на месте.
— Арестовать сейчас же Дойкина! — приказала Екатерина и надвинула на лоб берет чуть ли не по самые глаза.
— Краснощекова и Турку! — добавил Лешка, выхватывая из кобуры наган.
— Быстро, товарищ милиционер! — вновь приказала Екатерина и нагнулась к теребившей за рукав пальто матери, заботливо успокаивая ее.
— А мы на помощь ему! — грозно заявил Коляка и вместе с другими ловцами устремился следом за милиционером.
— Алексей Захарыч! — остановила Екатерина Матроса, который тоже ринулся было за милиционером. — Давай срочно организуй погоню!.. Настичь их! Захватить! Константин Иваныч — с тобой! Товарищ Казак тоже! Сеня вот еще!
— Я еще! — Из-за стола вышел Буркин, свирепо пыхтя цыгаркой.
— И я непременно! — обвязывая голову полотенцем, заявил Антон. — Ничего, ничего со мной не станется! Только малость ударился, когда с торосов полетел...
— Митя! — окликнул Казака Лешка. — Беги за Глушей — на всякий случай с нами поедет. Пусть только побольше положит бинтов в санитарную сумку!
— Мы тоже в погоню! — закричали толпившиеся в дверях ловцы. — Нагоним злодеев!
— Тише, товарищи! — Екатерина высоко вскинула руку. — Тише!
Голос ее звучал твердо, повелительно.
«Вот она, оказывается, какая!» — удивленно подумал Костя Бушлак.
Он впервые слышал ее такой сильный волевой голос, нисколько не похожий на прежний Катюшин — мягкий и певучий.
— Алексей Захарыч отвечает за погоню! — продолжала распоряжаться Екатерина. — Григорий Иваныч — в помощь ему! — Она круто повертывалась то к одному, то к другому ловцу, и от резких движений полы пальто ее вскидывались, словно от ветра. — Андрей Палыч со мной останется! Василий Петрович тоже здесь останется!
— Я останусь?! — вдруг вскричал Василий Сазан, громко ударяя по столу кулаком. — Да я им, г-гадам, должен самолично горло перегрызть!
Он был глубоко потрясен — его дом, его семью, его беспорочное имя использовали враги! Он, казалось, еще более поседел.
— Я им!.. — и, не помня себя, Василий стремглав выскочил из горницы.
Следом за ним бросились другие ловцы.
Глава тринадцатая
Реюшка, переполненная ловцами, быстро скользила по протоку.
По обеим сторонам судна, вдоль бортов, проворно двигались Коляка, Макар, Дмитрий Казак, Кузьма Жидков, отталкиваясь шестами о неглубокое дно протока. На носу реюшки работали Тимофей Зимин, Сенька и Костя Бушлак, разбивая встречные льдины, отводя их в сторону. На корме находились Лешка-Матрос, Григорий Буркин, Василий Сазан.
Из бокового оконца каюты выглядывали то Глуша с перекинутой через плечо санитарной сумкой, то Антон с обвязанной бинтом головой; он был похож на муллу в чалме.