Наступила настороженная тишина. Только слышно было, как пыхтел цыгаркой Буркин да за бортами судна журчала вода. Ловцы прильнули к оконцам. Мимо быстро проносились ледяные берега, окаймленные частоколом почерневших за зиму камышей.

И вдруг раздался хриплый, простуженный голос Василия:

— Осторожней, полегче!.. Сходи на лед!

О палубу с грохотом ударились шесты.

Лешка помрачнел, надвинул на лоб бескозырку, решительно поднялся.

— Без моей команды — ни шагу! — строго сказал он ловцам. — Окошки занавесить!..

В каюте стало темно.

По палубе гулко затопали сапогами находившиеся наверху ловцы.

Лешка подошел к занавешенному окну и, слегка приоткрыв брезент, посмотрел в щелку: мимо проплывали ледяные торосы, воды совсем не было видно — реюшку, должно быть, вели по узкому, вырубленному во льдах проходу.

Лешка чувствовал, как позади него тяжело и прерывисто дышали ловцы.

— Как там? — шепотом спрашивали они его. — Чего там?

Он молчал, продолжая напряженно глядеть в щелку оконца.

И тут снова раздался голос Василия — на этот раз необычно громкий и взволнованный:

— Мое почтенье, Мироныч! Не узнаешь, поди?.. Да это — я! Я!.. Василий Сазан!.. Здравствуй! С относа вернулся!.. Узнал?

— Боже мой! — донесся в ответ удивленный голос Мироныча. — Да никак и на самом деле Василий?

— Я! Я, Мироныч!.. Здравствуй!

— Доброго здоровья! Как же это ты от смерти убег?

— Расскажу, Мироныч. Расскажу... Совсем я разорился... А сейчас — спасибо Алексею Фаддеичу! — в море, вместе с вами, послал. Да еще вот со мной Дмитрий, Коляка и Тимофей.

«Молодец, — хмуро усмехнулся Лешка, думая о Василии. — Будто артист какой играет!»

Реюшка обо что-то сильно ударилась — наверно, пришвартовалась к стоечной. И действительно, через какую-либо минуту Лешка увидел в щелку оконца каюты приближающийся черный засмоленный борт судна. А еще через минуту реюшка встала борт о борт со стоечной.

Лешка хорошо видел край палубы дойкинского судна и пару чьих-то ног, обутых в добротные морские сапоги, жирно смазанные дегтем. А вот показалась еще пара ног в подшитых кожей валенках.

«Ага, — догадался Лешка, — в валенках Василий, а тот, видать, Мироныч».

Валенки приблизились к сапогам.

— Ну, здравствуй, здравствуй, счастливчик! — сказал Мироныч. — Прямо чудо!

— Чудо, Мироныч! Истинное чудо!.. Спасибо гурьевским тюленщикам.

— Граждане, граждане! — громко крикнул Мироныч и дробно застучал носком сапога в стену каюты. — Господа, милые!.. Слышите?.. Поглядите-ка на чудо! Вот это — чудо!..

Через несколько минут к двум парам ног присоединилось еще несколько пар — все в ладных, щегольских сапожках.

«Они!..» — вздрогнув, подумал Лешка о врагах. Он нетерпеливо крутнул барабан нагана, взвел курок и, оглянувшись, свистящим шепотом приказал ловцам:

— Ни с места!.. Только по моей команде!..

И снова припал к щелке.

— Пошел в море молодым, а вернулся стариком, — рассказывал Мироныч. — Был в лапах у самой смерти, и вот — чудо! — живой...

Лешка насчитал пять пар щегольских сапог. Одна пара — лаковая, с низкими голенищами в гармошку — была совсем близко. Другая пара — с длинными острыми носами — стояла рядом с валенками. Против валенок остановилась еще пара с высокими каблуками.

— Вот оно какое чудо, господа милые!..

Лешка поднес к щелке наган, прицелился, навел мушку на один сапог с длинным острым носом и нажал на спуск.

Раздался выстрел. Со звоном брызгнули осколки стекла. Раздался другой, третий, четвертый выстрел... Сапоги завертелись по палубе. Кто-то вскрикнул, кто-то упал, закрывая все сапоги. Но вот мелькнула пара лаковых. Лешка ударил по ним, затем ударил по высоким каблукам, метнулся к двери, распахнул ее и, перезаряжая на ходу наган, крикнул:

— Ловцы! За мной! Бушлак — первым! Глуша — пока в каюте!..

На палубе стоечной уже шло побоище. Василий Сазан и Коляка, вооруженные темляками, расправлялись с тремя подстреленными Лешкой незнакомцами, которые, то вскакивая, то падая, то вновь вскакивая, пытались отбиться, норовили соскочить на лед. Тимофей, схватившись с Миронычем, катался с ним по палубе. Дмитрий Казак, размахивая обломком шеста, наседал на остальных двух незнакомцев, которые стремились пробиться к каюте.

Лешка сразу понял, что незнакомцы были без оружия.