Шрифт:
Эти мысли сразу пробудили Василия, вывели его из состояния оцепенения, покорности судьбе.
Чувствуя прилив новых сил, он открыл глаза — по небу плыли алые от закатного солнца облака.
Артель!.. Давнишняя мечта Василия была совсем близка к осуществлению. Он вспомнил последний разговор с Андреем Палычем. Секретарь комячейки говорил: как только вернутся люди с моря, тут же и будет решен вопрос об артели. Правда, они и до этого не раз толковали об артели, но организовать большой, настоящий коллектив им до сих пор не удавалось. А по существу, в поселке давно были уже крошечные коллективы — зародыши артели. Взять хотя бы тех же Андрея Палыча, Костю Бушлака, Лешку-Матроса, Григория Ивановича, Сеньку и его, Василия, ловивших сообща, — разве это не коллектив?! Многие ловцы также ловили совместно — по два, по три человека. И наконец теперь вот будет уже создана большая, настоящая артель.
Василий быстро приподнялся на локте, посмотрел на медленно ползущие ледяные поля и, кажется, только сейчас понял всю тяжесть своего положения — он был один в открытом море!
— Ми-и-итя-а! — вдруг громко закричал он. — Ми-и-итя-а!
Василий вскочил и побежал вдоль кромки льда.
Ему казалось, что вдали ледяные поля сходились краями.
И он быстро несся по кромке, в надежде, что там перескочит на другую льдину, оттуда на следующую, — так и доберется до берега.
Позапрошлой осенью на Каспий налетел лютый норд-вест; из банков волжской дельты пошел лед и стал относить ловцов вглубь моря. Ураганный ветер настолько был силен, что ловцы привязывали себя к мачтам. Тогда, после спада ветра, Василий бросил затертое льдами судно и вот так же, прыгая по льдинам, выбрался на берег.
«И теперь может обойтись так», — уверял он себя и безостановочно бежал по кромке льда, все надеясь на то, что где-либо его остров соединится с другой льдиной, он перемахнет на нее, а оттуда дальше...
Василий устал, от него валил жаркий пар. Он напрягал все силы, то и дело вытирал шапкой запотевшее лицо.
Но края льдин все не сходились.
Он бежал и думал о Дмитрии — где же дружок? Думал он и об Андрее Палыче, вновь и вновь вспоминал его разговор об артели. Перед воспаленными глазами Василия то и дело возникал газетный лист с глубоко взволновавшей его статьей.
— Теперь-то и у нас будет перелом! — жарко шептал он. — Непременно будет артель!
Василий спотыкался, падал и снова поднимался, снова бежал, все ожидая, что вот-вот подойдет какая-либо льдина и он, перескочив на нее, помчится дальше, а там встретятся еще льдины и, возможно, окажутся прибрежными.
С трудом переводя дыхание, он остановился и долгим, пристальным взглядом осмотрел все вокруг.
Огненное солнце, словно тяжелая глыба раскаленного металла, опускалось в стылые каспийские воды, и, кажется, воды кипели — над ними кружили розовые пары.
И вдруг Василий заметил: к ледяному острову, на котором он находился, медленно приближалась в небольших навалах льдина.
— Есть одна! — радостно воскликнул он.
Выждав, пока льдина подошла вплотную, Василий перескочил на нее и побежал быстрее прежнего. Миновав навалы, он увидел еще льдину...
В густой синеве неба далекими маяками сверкали звезды. Тянул сырой, пронизывающий ветер. Льдины сталкивались, море наполнялось тревожным шорохом.
Василий, несмотря на тупую усталость, непрерывно шел дальше.
С той стороны, где недавно пылала огненная лава солнца, быстро поднималась грозная черная туча, — у нее были лохматые, длинные лапы, которые быстро гасили яркие золотистые звезды.
Ветер беспрерывно усиливался, и скоро по Каспию загрохотали косматые валы. А Василий, перескакивая с льдины на льдину, все шагал и шагал. Неожиданно налетел шквал. Под ногами ловца дрогнуло, качнулось, он чуть не упал, и когда вгляделся во тьму, то почувствовал, что рядом с ним разводина: льдину, на которой он стоял, переломило.
Василий отбежал от пропасти и, кутаясь в обмерзший ватник, присел на лед, но тут же поднялся и вновь зашагал.
Ветер хлестал обжигающей, соленой водой. Море глухо рокотало.
Черная грохочущая ночь беспрерывно сгущалась. Шторм неукротимо гнал волны, гремел льдинами.
Каспий обволакивала кромешная тьма...
Вскоре, однако, ветер очистил небо от туч, и серебряное лунное половодье, сплошь затопив море, осветило пробиравшегося по льдинам одинокого Василия.
«Дойду! Выберусь! — думал он и, напрягаясь, шагал и шагал, зная, что стоит ему только присесть хотя бы на минуту, как усталость расслабит его и мороз скует насмерть. — Все одно дойду! Все одно выберусь! — настойчиво повторял он. — Не для того я маялся всю жизнь, не для того я так долго ждал артели, чтобы сгинуть в море. Нет, выберусь! Великий перелом наступил и в нашей ловецкой жизни. Дойду! Выберусь!..»
Мысли об артели, о взволновавшей его статье придавали ему новые и новые силы.
Василий шагал уверенно и быстро. Он был твердо убежден, что непременно достигнет прибрежного льда.
Глава одиннадцатая
Моряна, истекая просоленною влагой, минуя плывущие по морю ледяные острова, мчалась к обширным прикаспийским степям. Здесь, у морского прибрежья, уже не было льда.
Ветер с моря, сотрясая маяк и жадно слизывая с песчаных морских берегов редкий и бурый снег, со свистом несся дальше по закованной еще льдами, пустынной волжской дельте.