В первой же комнате первыми вопросами были «когда?» и «куда?».

— Вы удачно сражались за Ростов, — ответил Деникин. — Так же удачно должны мы будем действовать на любом направлении, а вы знаете, что мы окружены со всех сторон.

— Кто нас поведёт? Алексеев?

— Алексеев и другие генералы. Скажу вам конфиденциально: Корнилов здесь, и об этом говорить не надо.

Марков почти у каждого спрашивал об училище, которое окончил офицер, об участии в войне, и офицеры удивлялись его неприглядной одежде и свободному поведению. Вскоре Деникин прошёл в другую комнату, а Марков продолжал интересоваться офицерским бытом, подошёл к кроватям, поднимал одеяла. Вдруг сказал:

— А вот у меня и подушки нет. Налегке приехал.

Подошёл к поручику Никольникову:

— На каком фронте воевали?

— Я не был на фронте. Простите! А ваш чин?

— А как вы думаете? — как бы играя, спросил Марков.

— Поручик?

— Давненько им был. Уже и забыл...

— Капитан?

— Бывали капитаном, — и Марков засмеялся.

— Полковник?

— Был и полковником.

— Генерал?

Вокруг собрались любопытствующие офицеры. Родичев стоял поодаль, посмеиваясь.

— А разве вы не помните, кто был в Быхове с генералом Корниловым?

— Генерал Марков? — догадался наконец Никольников.

— Я и есть. Вот почему вы, поручик, на фронте не были?

— Мой фронт был короткий, но тяжёлый, ваше превосходительство. Я служил в Александровском училище сражался в октябре против большевиков. Едва скрылся от расстрела. А юнкера почти все расстреляны. Большевики гнусно обманули их: подписали перемирие с обещанием отпустить всех юнкеров, и... отпустили. Но в ту же ночь прошли по всем адресам, всех арестовали и расстреляли. Уцелели лишь те, кто не вернулся домой. Поэтому я здесь. Должен мстить за смерть своих бывших учеников-подчинённых. Такие были славные юноши...

— Мстить не надо, — сказал Марков. — Надо сражаться, не жалея себя.

Вошёл Деникин и спросил:

— Вы закончили, Сергей Леонидович?

— Закончил. Давай одевайся, буржуй.

Офицеры смеялись, наблюдая, как натягивает на себя свою кургузую курточку Марков, а Деникин надевает добротное пальто. Маркову показалось, что он похож не только на помещика, но и на преуспевающего священника, знающего себе цену.

На совещание 18 декабря шли вместе с Деникиным, похожим теперь на оборотистого купца, обдумывающего сложную сделку. Только что говорил о невесте, о том, что надо бы венчаться, но можно ли в такое время, и сразу перешёл к предстоящему совещанию генералов с представителями деловых кругов и интеллигенции.

— Конечно, Корнилов — популярный генерал, — говорил он с едва заметной насмешкой. — Особенно среди юнкеров и необыкновенного полковника Симановского [18] . А за Алексеевым — хозяева России: промышленники, купцы, высшая интеллигенция, Петроград и Москва. Приехали сам Милюков, Струве, князь Трубецкой, Львов, Белоусов, Фёдоров — бывший товарищ министра торговли. У них деньги, влияние. Они представляют Торгово-промышленный союз и Национальный центр. Нам с вами надо быть очень осмотрительными и не поддаваться чувствам.

— Эх, какие частушки я слышал на станции, — с натужным весельем вспомнил Марков. — Мою милку ранили на войне с Германией...

Он не хотел рассчитывать, под чьим командованием ему лучше идти на смерть. Мир, в котором было можно что-то предвидеть и о чём-то серьёзно раздумывать, рухнул. Для Сергея Маркова этот удобный и понятный мир начал разрушаться лет 15 назад, когда появилась женщина, показавшаяся ему предназначенной для того, чтобы стать его женой. Ах, Ольга!.. После постыдного разрыва с ней, когда он решил покончить с собой... Об этом вспоминать нельзя. Как и о другой Ольге, разрушившей последние остатки сломанного мира, где он мог жить по законам, установленным Богом и властью.

Великая война, впрочем, отчасти уже и Русско-японская, лишила его веры в военную науку. Всё было не так, как в книгах Клаузевица, Жомини, Драгомирова, не так, как в наставлениях Петра Великого и Суворова. В Маньчжурии не искали победы в решающем сражении, а в полном порядке отступали, избегая сражения. Не сосредоточивали силы на главном направлении, а разгоняли корпуса и дивизии куда придётся при одном лишь намёке на появление японцев. Не маскировали направление главного удара наступлением на второстепенном участке, а, как под Сандепу, открыто начинали действовать в месте предполагаемого прорыва.

После той войны он, однако, ещё читал лекции в Академии по военной географии, по истории войн Петра; учил, что необходимо выигрывать войну победой в решительном сражении и т.п. В 1914 ехал на фронт с намерением проводить в жизнь требования военной науки, а там... В сугробах по пояс наступали спешенные кавалеристы, убитые и раненые оставались в снегу, а по их следам шли другие, ещё живые. Генерал Каледин, не обращая внимания на пули, свистящие вокруг, смотрел в бинокль и посылал в бой, вернее, на смерть, всё новых и новых солдат.