Таким образом, возможно, тест узнавания себя с полоской помады в зеркале вовсе не является универсальным критерием самосознания. В ходе одного исследования кенийских детей в возрасте от 2 до 7 лет Рош'a обнаружил, что только 2 из 104 детей, посмотрев в зеркало, отодрали стикер, который до этого был тайком наклеен им на лоб. Почему? Не могло быть того, чтобы они не узнавали себя в зеркале. Они видели себя и прихорашивались перед зеркалом множество раз. Скорее всего, говорит Роша, в отличие от своих американских сверстников, кенийские дети не знали, что делать в такой необычной ситуации. Они не знали, надо ли они снимать со лба стикер, который налепил туда странный западный ученый, приехавший в деревню.

Это удивительный выверт интерпретации самоузнавания Гэллапа. Возможно, прохождение зеркального теста не обязательно служит критерием самоузнавания, а в большей степени констатирует смущение перед другими. Зеркальный тест указывает на озабоченность тем, что окружающие думают о вас. Однако для самосознания действительно требуется сначала понять, что другие способны думать о тебе. Необходимо иметь некое ощущение Я, чтобы сравнить это Я с ожиданиями других.

Если человек беспокоится о том, что другие думают о нем, значит, он имеет представление о том, что происходит в сознании других людей. Такое представление назвали «теорией разума». Этот термин был предложен Дэвидом Премаком, который стремился установить, понимают ли шимпанзе, что у других есть мысли и какими могут быть эти мысли [202] .

Мы все полагаем, что люди делают что-то, потому что они так решили. Другими словами, мы знаем: у других людей есть свои мысли, цели и намерения, и это мотивирует их действия. И это кажется нам настолько очевидным, что мы воспринимаем эту «теорию» как нечто само собой разумеющееся. Но есть немало данных о том, что для развития способности к такому мировосприятию требуется некоторое время. И, возможно, ею обладают не все представители животного царства.

Животные могут обращать внимание на людей и их действия, но не ясно, понимают ли они, что те обладают своими соображениями, на которые опираются эти действия. Животные не включаются в социальный обмен в виде подражания и копирования со своими хозяевами. И тем не менее мы склонны приписывать животным сложные психические состояния.

Вы помните гориллу-самку Бинти, спасшую маленького мальчика, упавшего в ее вольер, в зоопарке недалеко от Чикаго в 1996 году? Все смотрели в удивлении, как это дикое животное подобрало безвольное тело трехлетнего мальчика и понесло его к двери, где его могла забрать «Скорая помощь». Мировая пресса быстро приписала Бинти невероятные сочувствие и заботу, но они не знали, что служители зоопарка тренировали самку гориллы приносить им куклу в ожидании ее возможной беременности [203] .

Даже наши ближайшие родственники среди приматов, шимпанзе, могут показаться очень дальними, если наблюдать их в дикой среде. Знаменитый приматолог Джейн Гудолл наблюдала шимпанзе по имени Пэшн, которая регулярно воровала детенышей у других матерей и вместе со своими собственными детенышами съедала их. Несмотря на нашу склонность к антропоморфизму (приписывание человеческих качеств животным), мы как вид, вероятно, уникальны в своей способности понимать психическое состояние других во всей его сложности, что приносит нам огромную пользу в повседневных социальных взаимодействиях.

Эта способность появляется рано. Человеческие младенцы подготовлены эволюцией к тому, чтобы искать других людей и вступать с ними в контакт [204] . Например, младенцы обращают внимание, на что смотрят другие люди, и таким образом они улавливают связь между взглядом и действием: ведь направление взгляда следует нашим намерениям. Если взрослый долго смотрит на одну из двух игрушек, но потом берет не ту игрушку, на которую смотрел, младенцы очень удивляются [205] . То, на что мы смотрим, раскрывает наши интересы и желания, и груднички это понимают!

Выражение лица тоже служит хорошим индикатором того, о чем думает другой человек. Когда полуторагодовалому малышу предлагают брокколи или крекеры, они обычно выбирают последнее. Крекеры для малышей гораздо вкуснее брокколи. Однако если они видят, как взрослый морщит свой нос при виде крекеров и улыбается с выражением «ням-ням», глядя на овощи, то впоследствии дети просят брокколи, когда у них спрашивают, что им дать поесть [206] . Малыши способны определить, что нравится взрослым.

Однако это наблюдение на самом деле не требует присутствия «теории разума». Выяснить, что нравится или не нравится другим, можно, просто видя, улыбаются эти люди или хмурятся. Мы делаем это постоянно, ища внешние поведенческие индикаторы, раскрывающие предпочтения других. Даже животные способны на это [207] . Как могут подтвердить многие владельцы домашних питомцев, животные прекрасно понимают, когда их хозяева довольны ими или злы на них, но это не требует понимания того, что у хозяина на уме. Дабы доказать наше понимание того, о чем на самом деле думает другой человек, надо доказать, что мы способны распознавать, когда он придерживается ошибочных или ложных убеждений [208] . Убеждение – это просто идея, которую мы считаем истиной. Но иногда мы ошибаемся. Если вы можете понять, что кто-то придерживается ложного убеждения, значит, вы можете представить, что именно человек думает, даже если его мысли неверны с точки зрения фактов. Это достаточно тонкий уровень проникновения во внутренний мир другого человека.