Учитывая весь этот энтузиазм со стороны взрослых в ранние месяцы, стоит ли удивляться, что к двум годам большинство детей легко идентифицируют себя со своим полом, а также с ролью и внешним видом, которые ему соответствуют. Однако их представления довольно поверхностны. Вплоть до 4-летнего возраста дети полагают, что именно длинные волосы и платья определяют, девочка ты или мальчик. Так, если показать ребенку куклу по имени Кен (друг Барби), а затем надеть на эту мужскую куклу женское платье, дети говорят, что теперь Кен стал девочкой. Лишь к шести годам детское понимание пола становится более комплексным и выходит за рамки внешнего облика. Дети начинают понимать, что смена одежды и стрижки не превращает мальчиков в девочек и наоборот. И тогда ребенок начинает воспринимать пол как ключевой компонент своего Я, как неизменный атрибут и фундамент того, кем является и он сами, и другие люди [246] .

По мере развития дети становятся более фиксированными в своих взглядах на то, какие соответствующие гендеру качества надо приобретать. Например, к шести годам дети думают, что мужчины должны больше разбираться в механике, а женщины – хорошие секретарши. Даже то, как родители говорят с детьми, усиливает стереотипный взгляд на то, что считают значимым для каждого пола [247] . Например, родители склонны делать замечания типа «мальчики играют в футбол» и «девочки занимаются балетом», вместо того чтобы смягчить утверждение: «некоторые мальчики играют в футбол» и «некоторые девочки занимаются балетом». Мы неизбежно попадаем в гендерную ловушку, и наше общение с детьми усиливает гендерное разделение. Матери склонны обсуждать эмоциональные проблемы с дочерьми больше, чем со своими сыновьями [248] . Посещая научные музеи, родители втрое чаще поясняют экспозицию мальчикам, чем девочкам [249] .

И не только родители. Учителя тоже поддерживают гендерные стереотипы. В смешанных классах мальчики получают больше внимания и похвал учителей. В возрасте от 8 до 10 лет самооценка девочек ниже, чем у мальчиков, и не потому, что девочки менее способны [250] . В соответствии с данными Управления статистики Великобритании 2007 года, девочки превосходят мальчиков по показателям на всех уровнях образования: от начальной школы до университета. Существует определенное превосходство мальчиков в математических способностях, о котором много пишут, но эта разница не проявляется до подросткового возраста, а к этому возрасту существует масса возможностей для влияния стереотипов [251] . Мужской мозг отличается от женского по многим параметрам, которых мы пока не понимаем (например, формой мозолистого тела – пучка волокон, соединяющего два полушария). Однако комментаторы порой переоценивают значение биологии, когда речь заходит о некоторых навязанных обществом гендерных стереотипах в отношении того, как дети должны думать и вести себя [252] .

Стереотипы и поддерживают, и подрывают иллюзию Я. С одной стороны, мы обычно следуем стереотипам, поскольку не хотим быть изгоями в обществе. С другой стороны, мы можем осознавать существование стереотипов, но настаивать на своем праве отличаться от всех остальных как личность. Наша иллюзия Я полагает, что мы можем действовать по-другому, если захотим. Есть такие, кто отрицает любые стереотипы ради утверждения своей индивидуальности. Но можно ли быть по-настоящему независимым при условии, что именно социальное окружение позволяет нам уяснить, кто мы такие и чем отличаемся от других? Нам по определению нужны другие люди, чтобы им соответствовать или восставать против них. Например, возьмем татуировку как признак индивидуальности – индивидуальности, которая становится все более похожей на других благодаря росту популярности татуировок! Даже те, кто доходит до крайности самоувечия, неизбежно отталкиваются от других людей для измерения степени своей особости. Иллюзия Я – слишком мощный и хитрый аспект, чтобы ее избежать.

Рассмотрим еще один универсальный стереотип Я – мужскую агрессию. Почему мужчины так часто дерутся? Просто такова их натура? В психологии было множество объяснений. Например, указывают на потребность особей мужского пола физически конкурировать за доминирование, чтобы привлечь лучших самок, с которыми затем они спарятся. Говорят, что мужчинам не хватает способности договариваться, которой обладают женщины, и им приходится решать конфликты действием. Это соответствует стереотипу «женщины – с Венеры, мужчины – с Марса». Действительно, у мужчин выше уровень тестостерона, что может способствовать агрессивному поведению. Однако к их агрессии должна существовать предрасположенность, создаваемая культурой. Рассматривая природу Я с гендерной точки зрения, мы неизбежно смотрим сквозь призму выработанного в обществе представления о том, каковы должны быть мужчины и женщины.

Мужчины могут вырасти более агрессивными, но они не обязательно такие изначально. Исследования продемонстрировали одинаковый уровень физической агрессивности у годовалых мальчиков и девочек. Однако уже к двум годам мальчики становятся агрессивнее девочек, и эта разница в целом сохраняется на протяжении всего их развития [253] . В противоположность им, девочки в процессе конфликтов все меньше полагаются на физическое насилие. В ходе противостояния они больше склонны подтрунивать над оппонентами или игнорировать их [254] . Мужская и женская агрессия, возможно, просто различаются по способам проявления.

Несомненно, сама биология делает мужчин более агрессивными физически, что ведет к мифу о «сверхмужчине». Так, у некоторых мужчин бывает врожденная лишняя Y– хромосома (XYY), что делает их более высокими, худыми и склонными к угревой сыпи по сравнению с другими мужчинами. Около 50 лет назад было заявлено, что эти «сверхмужчины» действительно агрессивнее прочих. Такое мнение было основано на данных о повышенной частоте попадания мужчин XYY в тюрьмы Шотландии на протяжении 1960-х годов [255] . Это убеждение еще больше укрепилось в общественном мнении благодаря знаменитому случаю Ричарда Спека – американского массового убийцы, который мучил, насиловал и в конце концов убил девять учениц медицинского училища в ночь ужаса 14 июля 1966 года в госпитале Южного Чикаго. Спек, который уже был ранее уличен в применении насилия, ворвался в общежитие медсестер и взял девушек в заложницы. Он выводил их из комнаты одну за другой, чтобы задушить или зарезать. Во время судебных слушаний адвокаты защиты заявили, что Спек не несет полной ответственности за преступление, поскольку у него сверхмужской генотип XYY. (Позже выяснилось, что адвокат Ричарда Спека знал, что у его подзащитного не выявлен генотип XYY, но использовал этот миф, чтобы защитить своего клиента.)

Даже если бы Спек обладал генотипом XYY, это не оправдание: многие данные о связи этого генотипа с насилием не были изучены с должным вниманием. Ранние исследования проводились недобросовестно, на очень небольших выборках, и, как ни удивительно, если у преступника была угревая сыпь, это принимали за достаточное доказательство того, что он обладает генотипом XYY – без всякого генетического анализа [256] . Спек был высоким, и у него были угри. Сегодня множество специалистов отрицают миф о XYY: они не согласны с наличием связи между таким генотипом и склонностью к насилию. Одно обширное датское исследование [257] привело к заключению, что генотип XYY встречается приблизительно в 1 случае на 1000 и что единственной надежной характеристикой таких людей является особенно высокий рост. Эта физическая особенность, возможно, вносит свой вклад в демонстрируемое ими поведение, которое считают более агрессивным. И, вероятно, поэтому около половины мужчин XYY имеют проблемы с законом (в сравнении с 1 из 10 у обычных мужчин). В целом создается впечатление, что мужчины XYY имеют поведенческие проблемы, особенно в юности, которые могут усугубляться их нетипичным ростом. Нередко коэффициент интеллекта у них ниже, а поведение – более импульсивное, что может вносить свой вклад в их повышенную криминальность. Однако их преступления, как правило, не связаны с насилием над другими, а чаще сводятся к преступлениям против собственности (например, мелкое воровство в магазинах).