Кэт никогда бы не выбрала такой ресторан и уж точно никогда бы не рискнула прийти сюда в одиночку. Парковка заведения была плотно заставлена пикапами. Из глубины зала доносился стук бильярдных шаров, а из музыкального автомата – музыка в стиле кантри. Правда, заведение это славилось якобы лучшими гамбургерами и самым холодным пивом во всем Техасе.

Двойной гамбургер был поистине огромным и сочным. Откусив пару раз, Кэт решила отказаться от хороших манер и жадно впилась в него зубами.

Окунув в лужицу кетчупа ломтик картофеля, она отправила его в рот и сказала:

– Вообще-то вы так и не извинились за ваши слова о рыжеволосых женщинах.

– Не помню. Что я такого сказал?

Кэт одарила его колючим взглядом.

– Все вы отлично помните. Вы сказали, что рыжие героини ваших книг всем дают.

– Это была дешевая шутка, – согласился Алекс, однако не смог изобразить даже фальшивого раскаяния.

– К сожалению, это правда, – сказала Кэт. – В ваших книгах рыжеволосые женщины всем дают. Так же, как и блондинки, и брюнетки, и все прочие. У вас на каждой странице женщины…

– Дают направо и налево.

– Именно. Герои никогда не просят разрешения, женщины им никогда не отказывают.

– В романах всегда присутствует изрядная доля вымысла.

– В вашем случае это сексистские фантазии.

– Это вполне удавалось Иэну Флемингу. Разве Джеймс Бонд у кого-то спрашивал разрешения? Ему хотя бы раз отвечали отказом?

Алекс скомкал обертку от гамбургера, вытер губы бумажной салфеткой и уперся локтями в столешницу круглого столика, как будто собираясь перейти к важному разговору.

– Помимо откровенного сексизма и того факта, что все женские персонажи раздеваются и ложатся в постель по команде, что еще вы думаете об этих книгах?

Кэт не хотелось признаваться, что его книги ей нравятся, однако сочла своим долгом сказать правду. Похоже, ее мнение и впрямь для него важно, так что совесть не позволила ей солгать.

– Они хороши. Они реалистичные, в них ничего не приукрашено. Они держат читателя в напряжении. Правда, я пролистывала особо жестокие эпизоды. Но в целом книги чертовски хороши. И хотя мне нелегко в этом признаваться, ваши женщины вполне убедительно раздеваются и ложатся в постель.

– Спасибо.

– Но…

– Значит, есть и «но»? Вам следовало стать литературным критиком. Критики сначала забрасывают тебя цветами, а потом пинают прямо в мошонку.

Кэт рассмеялась.

– Я не собиралась критиковать. Честное слово, я считаю, что у вас блестящий стиль.

– Тогда к чему это ваше «но»?

Она не сразу нашлась с ответом.

– Ваши книги печальны.

– Печальны?

– В ваших текстах заметна… э-э-э… – она не сразу подобрала нужные слова: – безысходность. Фатальная обреченность.

Алекс на мгновение задумался над ее словами.

– Наверно, это от того, что я своими глазами видел много насилия.

– Когда вы работали полицейским? – Заметив, его удивление, Кэт поспешила добавить: – Я прочитала вашу биографию на задней обложке.

– Верно, – согласился он и сделал глоток из стакана. – Знаете, быть преступником выгодно. В жизни слишком часто побеждают плохие парни. Во всяком случае, сегодня они побеждают чаще, чем раньше. Так что если в моих книгах и чувствуется безысходность, то только поэтому.

– Я тоже так подумала, когда… – Кэт не договорила. В конце концов, это их первое свидание. Стоит ли ей полностью открываться перед ним?

– Подумали когда?

Кэт опустила глаза и принялась крутить в руках красную пластиковую корзиночку, в которой ей принесли заказ.

– Я не знаю, слышали вы или нет. Об этом много писали, но я не делаю из этого проблемы, потому что некоторые сильно пугаются, узнав об этом. В общем-то это пустяк, но…

Она подняла голову и посмотрела ему в глаза, желая угадать его реакцию.

– У меня пересаженное сердце.

Алекс моргнул, затем еще раз. Этим его реакция и ограничилась. Кто скажет, что он подумал на самом деле. В следующую секунду взгляд Алекса скользнул по ее груди. Кэт заметила, как он сглотнул комок. Затем он снова посмотрел ей в глаза.

– Давно?

– Почти четыре года.

– И с вами все в порядке?

Кэт рассмеялась, чтобы снять собственное напряжение.

– Конечно же, со мной все в порядке. А вы что подумали? Что я сейчас отброшу коньки и вам придется оплачивать мой счет?