Женщина сначала возмущенно округлила глаза и даже набрала побольше воздуха в легкие но, опять окинув взглядом стопки документов, вдруг виновато улыбнулась.

– Ой, простите. Не подумала. Будем с сыном Вас ждать. До свидания!

– Надеюсь, завтра разговор получиться более продуктивным.

Инна Николаевна пару секунд осмысливала услышанное, потом смущенно улыбнулась и вышла из кабинета.

Напротив Смирнова расположился за столом пухлый молодой парень в модно-кричащем спортивном костюме со свежим шрамом под левым косящим глазом. Сейчас повреждения выглядели не так страшно, как во время их первой встречи. Тогда, встретившись взглядом с открытым глазом потерпевшего, излучавшим такую сильную волну боли и страха, Александр испытал острое чувство гнева по отношению к офицеру, решившего таким образом «воспитать» подчиненного. Позже выяснилась и причина столь серьезного повреждения от единственного удара- офицер являлся чемпионом РВСН по рукопашному бою.

Пока потерпевший знакомился с материалами дела, Смирнов погрузился в воспоминания.

За время работы следователем, он расследовал уже достаточно уголовных дел, касающихся как неуставных отношений, именуемых в народе дедовщиной, а так же насильственных преступлений в части превышения должностных полномочий, когда начальник избивал подчиненного или подчиненных.

И во всех делах устойчиво просматривалась одна закономерность- потерпевшие являлись далеко не образцовыми военнослужащими. Они зачастую откровенно игнорировали установленные правила, проявляли лень и еще много иных гнусных черт человеческого характера. Конечно, впавшие в ярость офицеры не могут рассчитывать на понимание и тем более прощение, но. . . Это вечное Российское «но». Где находится та грань . . .

А если учесть, что «великие» политики и военачальники вдруг решили упразднить созданный еще Петром1 такой воспитательный орган как гауптвахты, а характеристики и иные им подобные документы в эпоху цветущего капитализма, блата и рыночной экономики престали что либо из себя представлять, то, получается, у современного офицера вообще не осталось никаких мер воспитательного воздействия кроме как увещевания распоясавшихся бойцов по примеру, например, христианских проповедников.

Расследуя это дело, Смирнов очень хорошо ознакомился в характеризующими потерпевшего материалами и, честно говоря, они являлись исключительно негативными. У «злодея-офицера», наоборот, все только положительное. Причем, не только документы. Допрошенные свидетели в один голос отмечали исключительно положительные черты характера обвиняемого. Да и еще родившийся год назад ребенок!

Конечно, не стоило сбрасывать со счетов «обработку» свидетелей командованием части, но и Смирнов не вчера приступил к работе и уверен, что смог докопаться до истины.

Потерпевший вежливо кашлянул и Александр от неожиданности вздрогнул.

– Товарищ майор, я все прочитал. Все понятно и со всем согласен. Где расписаться?

Смирнов, все еще находясь в задумчивости, рассеянно тыкал пальцем в нужные места. Через пару минут они закончили.

Александр сел на стул и еще раз посмотрел на потерпевшего, стараясь вспомнить не упустил ли он чего. После признания потерпевшего негодным к продолжению военной службы и окончанию курса лечения, он мог отправляться домой, а это значит, что если следователь что-то упустил, такое могло вызвать задержку с окончанием следствия.

Нет, ничего не забыл. Все выполнено. И тем не менее Смирнов не мог успокоиться. Прямо как первое дело! Еще раз сверившись с рабочими записями и планом следствия он убедился, что задерживать парня больше оснований нет.

Смирнов еще раз заставил его повторить порядок действий, когда начнется суд. Проверил адрес и номер телефона, по которому он мог связаться с потерпевшим. Все нормально. Тяжело вздохнув он разрешил потерпевшему отправляться в часть для получения документов.

Чувство тревожности не отпускало.

В кабинет зашел статный высокий парень. Про таких говорят, что женщины от них без ума. Высокий рост. Правильная фигура, правильные черты лица. И форма с лычками сержанта сидит на нем как влитая. Это был единственный свидетель по этому уголовному делу, причем косвенный. Он так же прибыл в прокуратуру для получения разрешения убыть по окончанию службы по месту жительства.

Смирнов тщательно проверил все документы, касающиеся проведения следственных действий с этим свидетелем. Все было нормально. Новоиспеченный дембель как и потерпевший жил в Красноярске, а это значит, что проблем с его прибытием для участия в суде не предвиделось. Так же самым тщательным образом уточнив адрес и номер телефона для связи, он отпустил парня.

Запланированное на сегодня, он выполнил в полном объеме, но Александр не спешил уходить домой. Непонятно откуда появившееся чувство тревоги упорно не желало исчезать. И ведь ни малейшего повода для этого не имелось! И тем не менее . . .

Смирнов выкурил сигарету, но так и не нашел ни малейшей причины для беспокойства.

Работа -работой, но дома ей места нет. Конечно, если получается. Возвратившись домой, Александр попытался переключиться на другую волну но, видимо, у него такое не получилось. Юля моментально вычислила его и начала приставать с расспросами.

А что ей рассказать? Ничего не придумав, Смирнов поведал, что его тяготит и причины этого он никак не может найти.

Во время рассказа он вдруг отчетливо вспомнил выражение глаз потерпевшего. Заискивающе-извиняющееся? Да нет! С чего бы это! Но, тем не менее, он никак иначе не мог найти другого определения.

Да и сержант- свидетель . . . Стоп ! ! ! Почему сержант?

Он закрыл глаза и попытался вспомнить погоны свидетеля. В материалах уголовного дела он имел звание младшего сержанта и это точно. Почему он решил, что тот сержант? Сердце вдруг начало усиленно колотится.