Смирнов критически осмотрел лицо свидетеля. Да, глаза немного красные и припухшие. Ладно. Умоется и еще покурит, а там можно и на видео допрос записать.

В последнее время он все чаше стал практиковать запись допросов на видео. Недавно это его очень сильно выручило, когда потерпевший и пять свидетелей в суде попытались отказаться от своих показаний. Как потом выяснилось, молодая адвокатесса банально подкупила их всех, успокоив, что в случае отказа от показаний и ничего по нынешнему законодательству не грозит. Тогда судья и обратился к видеозаписям допросов, пригласив профессора психиатрии. Просмотрев видеозаписи, профессор категорически заявил, что показания потерпевший и свидетели давали исключительно добровольно и правдиво. Суд вынес обвинительный приговор, а вот пяти свидетелям пришлось потом самим предстать перед судом по обвинению в даче ложных показаний. Конечно, свободы они не лишились, но на «гражданку» отправились с судимостями.

Смирнов настроил видеокамеру. В последующие три часа свидетель подробно рассказа об интересующих сведения событиях, а так же о том, кто и как «обрабатывал» свидетелей в части. Смирнов записывал показания с удовлетворением отмечая, что, в основном, предугадал, что же там именно происходило.

Закончив допрос, он попросил девушку еще задержаться и распечатал на принтере еще одну версию протокола допроса. Ту, в которой девушка говорила то, что ей велели.

На удивленный и вполне закономерный вопрос он пояснил, что пока это протокол будет работать в качестве защиты от «праведного» гнева командования. Девушка расписалась и в нем.

Александр уже давно подозревал, что часто бывающий в прокуратуре по делам помощник командира по правовой работе является «засланным казачком». И он не секунды не сомневался, что тот попробует, что либо разнюхать в интересах своего начальника.

На следующий день в прокуратуре действительно появился помощник по правовой и между делом посетил кабинет Смирнова. Конечно, просто так, покурить. Полуприкрытый другими документами протокол допроса свидетеля «случайно» попался ему на глаза. А когда Александр вышел на минуту из кабинета, оставленная им метка красноречиво говорила о том, что содержимое протокола уже известно командованию дивизии.

Со следующими свидетелями пришлось поработать так же основательно.

Как именно все происходило не только утомительно, но и составляет в буквальном смысле следственную тайну, раскрывать содержание которой широкой публике считаю не нужным. Итак «стряпчие» разного рода «криминального мыла» много чего лишнего растрепали. Отмечу только, что все настоящие тайны следователя не имеют ничего общего с физическим насилием и иными проявлениями подобной мерзости. Истинный следователь ведет следствие исключительно пользуясь интеллектом. Да, возможно это иногда выглядит не очень гуманно но, что тут поделаешь, война есть война. Так же, нормальный следователь никогда и ни при каких обстоятельствах не заставляет допрашиваемого врать или фантазировать. Объективная правда и ничего кроме правды. Конечно, иногда греховные мысли посещают следователя. И правда. Вот ведь «тупой» свидетель. Видел как человека ударили и тот упал, а орудия преступления в руках у преступника не разглядел. Допрос такого содержания явно не относится в категории «убийственных». И «всего то» требуется, что бы свидетель «увидел или вспомнил» как выглядит орудие убийства. Это лень, самая большая опасность в работе. Подумаешь, «всего то ошибочно» записал это в протоколе или иными способами навязал свидетелю. И все! Можно заниматься своими личными делами. Вот такие уголовные дела и разваливаются в суде. Вот так в давние времена и расстреливали «по ошибке». Смирнов категорически отвергал такой подход. Накричать на свидетеля, запугать его, даже заняться банальным шантажом- пожалуйста! Но свидетель обязан сказать только то, что знает, видел и так далее. Короче, правду и ничего кроме правды.

В течение последующей недели Смирнов с удовлетворением отметил, что уголовное дело он расследовал. Оставалось выполнить еще много формальностей, но это, как он сам называл- оформительство, уже никак не влияющее на результат следствия. Главное- он узнал и собрал доказательства того, что происходило на самом деле.

В один из дней Виталий Владимирович зашел в кабинет к следователю и буквально остолбенел. На стене висел большой плакат, склеенный из четырех листов ватмана с двумя блоками текста.

«Разбудите меня через сто лет, спросите, что Россия? Отвечу- пьют и воруют!»

Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин.

«Разбудите меня завтра, спросите, что Россия? Отвечу- еще и врут, врут и еще раз врут!».

Александр Николаевич Смирнов

– Что, Саша, тяжко?

– Ой, шеф, тяжко. Врут, врут и врут. Все, везде и обо всем.

– Что с делом?

– Готов к писхушке (психолого-психиатрическая экспертиза).

– А мои стукачки в дивизии говорят, что дело «сдулось».

– Я рад за Вас и Ваших «стукачков». Кстати. Вы специально не интересовались ходом следствия? Вроде, начальник должен дела смотреть.

– Специально. Хотел тебя «на вшивость» проверить. Таких как ты у меня за последние два десятилетия, знаешь сколько было? Вагон и маленькая тележка. И почти все поначалу правду искали. Очень не многие ее нашли. Дело мне подготовь и к вечеру на стол. Посижу дома, почитаю. Кстати, через неделю я уезжаю в командировку. Дело по «офицерскому мордобою» будут рассматривать без меня. Поддерживать гособвинение будет наш коллега с соседнего участка Шивалов Игорь. Между нами, мерзость отменная. Так вот, прошерсти, нет ли каких плохих поползновений. В наше время всего можно ожидать и от всех. Я имею в виду гадость. Тем более, по этому делу у нас прямых доказательств маловато.

Зампрокурора вышел из кабинета, оставив Смирнова в задумчивости. И правда, а как шеф себе представляет это «шерстение»? Александр достал лист с контактами и набрал телефонный номер потерпевшего. Того дома не оказалось, но милый девичий голос сообщил, что знает о чем хотят спросить ее друга и пообещала передать просьбу перезвонить следователю. По номеру телефона свидетеля Смирнов так и не смог дозвониться. Ответом ему были только долгие гудки. Только ближе к вечеру опять приятный девичий голос пообещал предать просьбу перезвонить брату.