Прямо на глаза Кисть окутала золотистая дымка, и она начала тлеть, рассыпаясь на миллионы частиц, напоминающих звездную пыль. Через миг Кисть полностью исчезла, а золотистые частицы впитались в кожу Стража и образовали на его тыльной ладони букву, которой ему и не хватало.

Софи быстро шагала, всеми силами сдерживая себя, чтобы не перейти на бег. Проходя мимо прощальной процессии, она ощутила укол совести, ведь она должна быть здесь, а не… Переступив порог и убедившись, что в церкви пусто, она таки не сдержалась и побежала к маленькой дверце, ведущей на террасу. В саду Захарии не было, лишь на подлокотнике скамейки, где он прежде сидел, стоял бумажный журавлик, аккуратно сложенный в хитроумной технике оригами.

То, что ловец не дождался ее и исчез, безумно разочаровало Софи и она, тихо застонав, стукнула по дверному косяку. Тупая боль сразу же пронзила пальцы, и девушка лихорадочно замотала рукой. Пройдя вдоль террасы, она спустилась с маленьких ступенек с другой стороны и, пройдя по болотистому грунту сада, добралась до невысокого кованого заборчика и перегнулась через него. Захария стоял возле свежей могилы и разговаривал с высоким кудрявым мужчиной, очевидно, отцом Флина, а низенькая темноволосая женщина, обняв его, вздрагивала от рыданий. Через миг к ним подлетела худощавая девушка, похожая на привидение и, набросившись на ловца, замерла в его объятиях. Парень принялся нежно и терпеливо гладить ее по голове, что-то приговаривая. Судя по всему, эта и была бедняжка Зоуи.

Софи решила, что сейчас не стоит вмешиваться и вернулась обратно в церковь с намерением выждать некоторое время, а потом подойти к родным Флина и выразить свои соболезнования. Но в парадных дверях она наткнулось на Эстель и это спутало все ее планы.

– Ты все еще здесь, – облегченно выдохнула женщина, отбрасывая с глаз выбившиеся из прически пряди.

– Ненадолго, – Софи собиралась бесцеремонно проскользнуть мимо директрисы, но та сделала шаг в сторону, загораживая девушке путь.

– Мы можем поговорить? – Осторожно спросила она в ответ на озадаченный взгляд охотницы.

Девушка взглянула на женщину, собираясь резко отмахнуться, но увидев заплаканные глаза, поумерила пыл и сказала:

– Я уже успела что-то начудить, сама того не ведая?

Эстель никогда раньше не проявляла никакого желания разговаривать с Софи, и все их беседы сводились к обсуждениям заданий, или же к нотациям на тему какие же они с Патриком лентяи. И нынешний поворот событий вряд ли предвещал что-то хорошее. В ожидании ответа девушка напряглась. Если сейчас ей влетит за то, что она вместе с Патриком и Заком спасла Акрополь, да и чего греха таить – весь мир, это уже выйдет за любые рамки. Хотя… С Эстель никогда не поймешь, откуда и куда полетит удар.

– Нет, нет, все в порядке, – директриса вяло улыбнулась и указала на лавки позади Софи. – Это займет всего несколько минут.

Пребывая в полном недоумении, Софи покорно последовала за женщиной и опустилась на деревянную скамью возле статуи какого-то святого. Внутри было на порядок прохладней, чем на улице, а стук дождя по старинной черепичной крыше гулким эхом разносился по просторному помещению, навевая странные ощущения и почти вгоняя в транс.

Эстель присела рядом и долго рассматривала свои пальцы с длинными аккуратными ногтями. Терпение девушки уже начало лопаться, как вдруг директриса тихо произнесла:

– Твои родители...

– С ними что-то случилось? – Встрепенулась Софи, чувствуя, как внутри все сжалось. Что, если поэтому они не смогли связаться с ней, а она, будучи слишком занятой войной с Куком и его приспешниками, даже не нашла минутки, чтоб позвонить им. Подавив желание выругаться в манере, не характерной даже для нее с ее вспыльчивым характером, охотница нетерпеливо заерзала на месте.

– Нет, нет, с ними все в порядке, – заверила Эстель, растерянно прокручивая на безымянном пальце обручальное кольцо. – Я узнавала.

Вздохнув с облегчением, Софи отметила, что раньше не обращала внимания на кольцо и была твердо убеждена, что ни один мужчина, да и вообще живое существо не сможет вытерпеть рядом эту властную женщину, разве что парочка своевольных кошек и то лишь благодаря тому, что она большую часть времени проводит на работе.

– София, я понятия не имею, как скажу тебе это… То, что я хочу сделать, кажется мне верхом эгоизма с моей стороны, но то, что произошло за последние дни и твои слова, сказанные мне в холле тренировочного центра… Все это заставило меня серьезно задуматься над кое-чем, – Эстель гулко втянула воздух и продолжила. – Знаешь, так странно бояться потерять то, чего у тебя никогда не было. А сейчас я рискую навсегда потерять даже те крошки, что у меня есть. Более того, вполне возможно, что ты возненавидишь меня до конца своих дней, хотя я буду любить тебя всю жизнь, до последнего вздоха.

Услышанное заставило охотницу растерянно открыть рот:

– Что?.. Я не понимаю, о чем вы сейчас говорите…

– Твое имя… Ты знаешь, в честь кого тебя назвали? – Директриса подняла голову и Софи увидела, что Эстель плачет, даже не предпринимая никаких попыток взять себя в руки. Полностью сбитая с толку, охотница только удивленно округлила глаза и еле разборчиво пролепетала:

– Я не знаю. Никогда не спрашивала. Мама с папой хорошие люди, но о моем детстве они не любили говорить и не отвечали на мои расспросы. Со временем, я прекратила спрашивать о чем-либо, ведь ответов никогда не получала.