Хотя, наверное, Наташа не станет ревновать, если вдруг каким-то образом залезет в почту Льва и обнаружит эту переписку. Она ревнивая, но и очень поверхностная. Заглянет, прочитает, вникать не станет… Пожалуй, все же нечего опасаться того, что невеста станет ревновать к виртуальной знакомой из другого города.

Ладно. С Наташей все ясно, а что там с супругом Рябиновой? Ведь если под этим ником прячется горничная Вера, то она – замужем. Вдруг ее муж обнаружит переписку жены с каким-то типом из Москвы?

Нормальный мужчина – он ведь даже дружественной переписки жены с кем-то, кто мужского пола, – не потерпит. Неужели муж Веры – если это действительно Вера, – не замечает, что делает его жена, с кем она общается вечерами? В это время – где тот пропадает? Если он дома, например, то неужели не заглядывает ей через плечо, когда Вера что-то пишет у себя на компьютере? Или, может, у них кризис в семейных отношениях, и мужу глубоко плевать, чем занимается его жена, почему столько времени просиживает в соцсетях?

Стоп, стоп. А если это вообще не Вера? А другая девушка, живущая в Электрозаводске? И у нее никакого мужа нет! Может, рассекретиться, снять маску и во всем признаться Рябиновой? Они ведь уже вполне по-дружески болтают…

Но «снять маску» Лев все никак не мог решиться. А нужна ли ему будет та девушка-фотограф, что прячется под ником Рябиновая? Ведь он в воображении все время держал образ Веры!

Чем дальше, тем сильнее тайна Рябиновой затягивала Льва. И он даже радовался свободным вечерам, проведенным без своей невесты, – ведь именно тогда у него появлялась возможность переписываться с Рябиновой.

Новый год.

Перед самим праздником, в последние дни декабря, у Льва почти не было времени. Аврал на работе. Он исчез из Сети где-то на неделю и вернулся лишь 31-го, около шести вечера.

Послал в «личку» Рябиновой красивую открытку с зимним пейзажем и текстом такого содержания:

«Дорогая Рябиновая! Простите, что пропадал – дел навалилось очень много в последнее время. Сейчас вот появилась минутка, и спешу поздравить Вас с наступающим праздником. Знаете, этот год у меня ничем не отличался от предыдущих. Не хуже и не лучше. Но было в этом году нечто, что заставило меня встряхнуться, ожить. Это знакомство с Вами. Вы – словно яркий огонек, освещающий тусклые сумерки… Спасибо Вам. За то, что Вы есть на свете, что вы говорите со мной. Надеюсь и в будущем году продолжить общение с Вами…»

Содержанием письма Лев был крайне недоволен. Смесь пошлости и патетики. Ну не писатель он, не писатель! Впрочем, других слов придумать не мог и потому скрепя сердце отослал письмо Рябиновой именно в таком виде.

Ответ пришел неожиданно быстро. Рябиновая тоже послала Льву открытку, но не банальную, взятую из Сети, а свое фото – башни электрозавода вдали, а на переднем плане – гроздь рябины, присыпанной снегом. И все это – на фоне тусклого, сумеречного неба.

Общее впечатление от этого фото – ощущение тайны, тревоги, волнения, скрытой радости. Мрачно, прекрасно, безнадежно…

Лев буквально вздрогнул, когда открыл файл и увидел перед собой эту картинку. Ведь именно ее он представлял когда-то, в сентябре, сидя на балконе гостиницы «Турист».

Как Рябиновая могла это узнать, как почувствовала? Чудо же. Или не чудо, просто совпадение. Что еще фотографировать зимой, как не гроздья рябины, засыпанные снегом?

Но в любом случае Лев, стиснув зубы, долго смотрел на экран, на это фото. И лишь потом прочитал само письмо от виртуальной подруги.

«Дорогой Лев, как хорошо, что Вы нашлись, а то я уже начала беспокоиться. И я поздравляю Вас с Новым годом! Пишите, и я буду Вам писать».

Дорогой. Я беспокоилась. Пиши мне. Я жду твоих писем. С тобой все в порядке? Пиши мне, дорогой мой. И я буду тебе писать. Пиши мне, не пропадай, дорогой!

Вот примерно так воспринял письмо Рябиновой Лев, именно в этом контексте.

Он ей в своем послании сказал, что она для него – как свет, и она ему в ответ сказала, что жить без него не может.

…В саму новогоднюю ночь, которую Лев провел с Наташей, в гостях у будущих свекров, он напился. Много смеялся, рассказывал подробно о принципах электротехники Наташиному папе, бывшему журналисту-международнику, рвался на балкон, чтобы посмотреть оттуда на «ночной город в огнях фейерверков». Наташина мама, повздыхав, уложила Льва спать.

Тридцать первого декабря, утром, Вера проснулась рано. Было темно, перед окном горели фонари, и лишь изредка проезжали мимо машины – именно это движение по дороге и напоминало о том, что ночь уже закончилась.

Да, и еще стайки прохожих скоро появились – смутно начали доноситься чужие голоса.

Мужа, Кирилла, не было – он ушел почти ночью, и Вера не знала куда. То ли на работу, то ли к родне.

Телефонный звонок на домашний номер заставил Веру вздрогнуть. Она в темноте сорвала трубку: