Шрифт:
– Мне кажется, я не ценила тебя, – когда официант исчез, продолжила молодая женщина.
– Мы уже говорили об этом.
– Давай все вернем обратно.
– Господи, Наташа… – поморщился Лев.
– Ну ты изменил, с кем не бывает. Я прощаю тебя. И давай забудем. Мы оба виноваты, но… Пусть все останется в прошлом.
Лев отвернулся, долго смотрел в сторону, на воду, со злой и растерянной гримасой на лице. Но даже это его не портило.
– Я только сейчас поняла, как я люблю тебя и насколько ты мне дорог, – продолжила Наташа. – Это унизительно – то, что я сейчас делаю… Ты мне изменил, а я сейчас сижу перед тобой и извиняюсь.
– Чего ты хочешь? От меня? – нетерпеливо перебил он.
– Я повторяю – давай все вернем обратно. Я все свои ошибки учла!
– Минутку… Наташ, я же тебе в прошлый раз сказал – я люблю другую.
– Это не смешно! – шепотом закричала Наташа. – Кого? Кого ты любишь? Эту горничную из Электрозаводска?
– А при чем тут горничная? Чем тебе эта профессия не нравится? – нахмурился Лев.
– Да, сейчас не Средневековье, но…
– Ты снобка и эстетка, Наталья. А снобы и эстеты любить не могут.
– Ага, влюбился наш принц в Золушку! – раздраженно засмеялась Наташа, но вдруг какое-то воспоминание заставило ее замолчать. – Послушай… У меня дежавю? Мы когда-то уже говорили об этом. О Золушке.
– Правда? А, помню… Спасибо, – официант принес большой чайник, налил в чашки, стоящие перед Львом и Наташей. В воздухе приятно запахло чабрецом… – Год назад дело было.
– Ты о ней тогда говорил? Об этой своей… Вере?
– Да. Я ее незадолго перед тем увидел. И совсем не в бальном наряде, а в их рабочей униформе. И все равно она мне понравилась. Без хрустальных башмачков и бального платья.
– Но ты же потом, после того разговора, в очередной раз мне предложение сделал, помнишь?
– Точно. Хотел поскорее забыть Веру. Не получилось, – пожал он плечами.
– Но ты же не собираешься теперь на ней жениться?
– Что? – Лев вздрогнул.
– Ну вот ты говоришь – люблю ее, не могу, в любом виде она прекрасна… А дальше что? Она, между прочим, замужем! Она что, должна с мужем развестись? И где вы будете жить, если она все-таки разведется? Ты уедешь в Электрозаводск, бросишь Москву? Или ты привезешь ее, свою Золушку, сюда? Какой у тебя план, Лев? – нетерпеливо спросила Наташа.
Лев молчал, опять глядя куда-то в сторону. Все-таки он сейчас был не с ней, не с Наташей, а где-то далеко. Хотя и без того ясно, где и с кем.
– Ты влюбился, – утвердительно, с мучительной досадой была вынуждена признать Наташа. – А что дальше? Как долго твоя любовь продлится? Чем все закончится? Хочешь, расскажу тебе, как все будет? Ты ее привезешь сюда, женишься, пропишешь, дети у вас родятся… А потом она тебе надоест. И будет суд, и развод, долгий и мучительный…
– Нет, все не так. Вернее, необязательно так, – усмехнулся Лев. – Это просто тебе хочется, чтобы жизнь меня наказала. Ладно, допивай чай, пошли уже отсюда. Поздно. Я тебя провожу.
– Как ты меня проводишь? Я тоже сюда на машине добиралась… Эскортом поедешь, следом?
– Ладно, не поеду.
«Господи, и тут я промахнулась! – с досадой подумала Наташа. – Надо было своим ходом добираться – так хотя бы выпал шанс провести этот вечер вместе!»
– Почему ты улыбаешься? – раздраженно спросила она.
– Не почему. Просто. Спасибо тебе. Благодаря тебе я сейчас одну вещь понял.
– Какую?
– Не скажу.
– Лев!
– Нет. – Он положил на стол купюру, поднялся и быстро, даже не оглядываясь, ушел.
С одной стороны, ничего не изменилось. Льва окружал все тот же привычный мир – те же люди ходили мимо, над головой светило все то же солнце, с методичным постоянством день сменялся ночью… Голод и желание сна, равно как и прочие физиологические потребности, – приходили в определенное время, период бодрости неизбежно заканчивался периодом усталости, проблемы на работе решались поступательно, какие-то бытовые мелочи требовали незамедлительного внимания…
Словом, обычный ход жизни никак не изменился. И все вокруг – предметы, люди, явления – тоже вроде остались теми же самыми.
Но – нет.
Все так, да не так. Иначе. Все другое. И сам – другой.
Потому что – любовь. Да, глупое, бабское, пропитанное розовым романтичным сиропом словцо, но другого нет, к сожалению, и никак иначе не опишешь происходящее.
Любовь.
Или еще можно сказать – Вера. Вера как любовь, любовь как вера. Вроде веру, то есть любовь, пощупать нельзя, но она везде, она в самом воздухе, в свете солнца. Внутри его, Льва. Внутри его – любовь. Внутри его, в артериях и венах, пульсирует Вера. Она – в каждом сокращении его сердечной мышцы. В его дыхании…