Императрица, миловидная миниатюрная женщина слегка за тридцать, с русыми волосами, явно была расстроена, взволнована и не знала, с чего начать. Тогда инициативу взяла сестра императора, герцогиня Эдинбургская – приветливо-спокойная высокая дородная блондинка.

– Мистер Симс, так вас здесь надо называть, если не ошибаюсь? В Лондоне вы в большой моде, все только и говорят что о вашей проницательности, поэтому мы с моей царственной невесткой решили обратиться за помощью именно к вам. Что вам нужно, чтобы начать расследование?

– Благодарю за добрые слова, ваша светлость.

– Здесь, в России, ко мне надлежит обращаться «ваше величество», как к царской дочери.

Симс почтительно поклонился:

– Да, ваше величество. Мне нужно знать, что конкретно похищено, в подробностях, кто имел доступ к бриллиантам, и осмотреть место преступления.

Императрица рассердилась, покраснела и заговорила громко, с сильным акцентом:

– Илларион Иванович, почему вы до сих пор не ввели господина сыщика в курс дела?

– Ваше величество, мне непременно надо осмотреть место происшествия, – сказал Симс. – В таком, как я понял, мало посещаемом помещении могли сохраниться следы похитителя даже спустя долгое время после совершения кражи, их просто необходимо поискать.

– Но герцогиня уверяла, что вы сможете составить мнение не осматривая кладовую. – Императрица метнула гневный взгляд на невестку.

– Ваше величество, покорнейше прошу вас позволить мне все подробно объяснить господину сыщику, – проговорил Даниловский.

Императрица все еще взволнованно, но более милостиво кивнула.

– Дело в том, – прокашлявшись, продолжил Даниловский и вспотел еще сильнее, – что существует строгий регламент посещения Бриллиантовой комнаты, который никогда не нарушается. Есть список лиц, которые могут посещать кладовую по мере собственной или служебной надобности. В него входят император и императрица, начальник дворцовой полиции, трое придворных ювелиров – Болин, Брейтфус и Зефтинген, Каролина Карловна фон Винклер, камер-фрау хранительница государственных регалий и бриллиантов, и ваш покорный слуга, начальник камерального отделения. Лица, не включенные в список, обязаны испрашивать разрешение у императора. Даже герцогиня и министр двора, не говоря уже о посторонних лицах.

– Я аналитик, но не волшебник, – сказал Симс. – Зимний дворец – уникальное сооружение. Я заметил, что, будучи трехэтажным с фасада и даже со двора, здесь, в ризалите, – он махнул рукой в сторону внутреннего дворика, куда выходили окна министерского кабинета, – он имеет семь рядов окон, стало быть, семь этажей. Архитектура дворца весьма своеобычна. Я слышал, что во дворце более тысячи комнат, сто семнадцать лестниц, включая потайные, и около восьмисот человек обслуги. Без осмотра кладовой мне потребуется поговорить с каждым из этих восьмисот, изучить все архитектурные и технические чертежи и планы, массу других бумаг. И на все это уйдет не меньше недели. Ее величество же, как я понял, хотели бы получить ответ на вопрос до возвращения императора. А он возвращается…

– Через три дня, – ответила герцогиня.

– И все равно без осмотра кладовой мои выводы могут оказаться ошибочными, – закончил Симс.

Императрица, казалось, впала в ступор. Молчал и граф.

– У меня есть идея, – проговорила герцогиня Эдинбургская. – Я знаю, что мистер Симс – мастер грима и перевоплощений. Минни, что, если он загримируется, например, под главного придворного ювелира и зайдет туда вместе с нами? Под нашим присмотром. Я тоже получила разрешение императора. Они с господином Болиным примерно одного роста и комплекции. Господа Зефтинген и Брейтфус оба невысоки и пухлы, так что остается только Карл Эдуардович. Его как раз нет в Петербурге, уехал в Москву на художественно-промышленную ярмарку, не свалится как снег на голову.

Императрица колебалась. Но энергичная герцогиня наседала:

– Минни, подумай, тебе придется всю жизнь прожить в Аничковом. Разве там устроишь все на том уровне, какой принят при русском дворе, как было при покойном папеньке или дедушке, императоре Николае? Все и так говорят, что двор Михен [1] роскошнее и престижнее, чем твой. Это неправильно, это вредит государственному престижу. Императорская чета непременно должна блистать в Зимнем.

– Боюсь, что у нас нет другого выхода, – с неохотой согласилась императрица. – Господин Даниловский, вы поняли? – Императрица пристально посмотрела на чиновника.

Даниловский мелко закивал.

Она позвонила в колокольчик, на зов пришла стройная молодая дама, которую представили как фрейлину Юлию Федоровну Алексееву. Это ее бледное лицо мы видели в окне третьего этажа.

– Жюли, поищите, пожалуйста, пасхальный фотоальбом, в нем, если не ошибаюсь, есть снимки господина Болина.

Фрейлина присела и вышла.

– Итак. Господа, встретимся здесь завтра в половине первого после развода караула и осмотрим кладовую. Илларион Иванович, дайте соответствующие распоряжения, – приказала Мария Федоровна.