–  Старт назначается на три часа ноль-ноль минут, - приказал специально присланный Ставкой Верховного Главнокомандования для руководства этим перелетом генерал-майор В. И. Соколов (однофамилец нашего начальника авиабазы в Бари). Расчет такой: оба корабля, вылетающие с острова Вис, включатся в группу самолетов, которые поднимутся в воздух из Бари и возьмут курс на восток. Объединенная группа из двенадцати машин составит целую армаду.

Вылет с острова предусматривался без стартовых сигналов, в абсолютной темноте, дабы не привлечь внимания противника. Командирам кораблей при взлете запрещалось включать какие бы то ни было осветительные приспособления, даже самолетные фары. Это нас не испугало - с аэродромом мы уже успели познакомиться и все имеющие препятствия хорошо запомнили. Осталось проложить маршрут на карте: Адриатика, скалистые горы Боснии и Сербии, Дунай, линия фронта, равнина Румынии.

Пока экипажи изучали по карте маршрут предстоящего полета, у наших машин собрались офицеры из штаба Народно-освободительной армии Югославии и советские офицеры связи. Поднявшись по лесенке и войдя в самолет, я увидел на сиденье по левому борту пассажира. Он был одет в светло-серый плащ, звездочка на пилотке поблескивала эмалью. Лицо его показалось мне знакомым. Готовый сорваться с моих уст вопрос был предупрежден легким прикосновением чьей-то руки. Я обернулся. Заместитель начальника советской миссии Мельников предупредил какие бы то ни было расспросы:

–  Занимайтесь своим делом! [97]

Пассажирская кабина наполнилась офицерами. Командир нашей группы Герой Советского Союза полковник В. Щелкунов, прибывший на остров, напомнил о спасательных жилетах. Я вынес их в кабину, и все занялись подгонкой жилетов и лямок парашютов. Я помог и незнакомцу надеть спасательный жилет, положил возле него парашют.

Когда приготовления в кабине подходили к концу, я вышел осмотреть самолет снаружи. Убедившись, что колодки из-под колес вынуты, струбцины с рулей глубины сняты и трубка «Пито» расчехлена, я возвратился в самолет.

В абсолютной темноте медленно подруливаю к границе летного поля, где оно упирается в покатый склон. Отсюда будем стартовать. Поставив самолет на линию взлета, опробую моторы. Их мерный рокот прорезывает тишину, корабль вздрагивает. Механик докладывает о готовности материальной части. Даю команду: «Взлетаем!» До отказа посылаю вперед рычаги секторов газа, отпускаю тормоза и веду машину на взлет. Пилотирую только по приборам, через стекла фонаря кабины ничего не видно - кругом темень. Чувствую, самолет покинул землю; продолжаю наращивать скорость, зная, что она пригодится: впереди нагорье, которое вот-вот встанет перед носом корабля. Легким движением штурвала на себя поднимаю самолет вверх. Слева и справа холмы закрывают видимость еле заметного горизонта. Лавирую меж них, чтобы быстрее преодолеть препятствия. Внизу проплыли склоны гор, выступил обрывистый берег. Мы держались на высоте трехсот метров. Вдруг ослепительный луч прожектора ударил сверху в борт фюзеляжа, пополз по хвосту. Надо поскорее вырваться из этого огненного столба! Снижаюсь, чтобы спрятаться за барьером гор, и еще больше увеличиваю скорость. Когда назойливый луч застрял в расселинах скал, самолет уже спокойно, на высоте пятидесяти метров, шел над морем своим курсом.

Прожектор встревожил нас не на шутку. На острове Вис базировались союзные истребители ПВО. И их зенитная артиллерия была всегда наготове. Что разыскивали прожекторы? Трудно сказать. Во всяком случае, нас могли «случайно» подбить.

Штурман передает:

–  Командир, курс девяносто градусов. [98]

Меняю курс, перевожу самолет в набор высоты. Необходимо «подпрыгнуть» на уровень три тысячи метров - впереди вражеский берег, территория, занятая противником. Бороздя по ночам воздушные просторы над Балканами, я изучил с высоты полета цепочки гор, отдельные вершины, служащие хорошими ориентирами, горные реки и дороги, по которым зигзагами между склонами цепочкой вьются огоньки.

Мы на заданной высоте. Под нами берег. Дальше - горы. Они то врезаются в сизые, торопливо бегущие облака, то опускаются, выравниваются, переходят в плато. Местами скалы расступаются, образуют глубокие ущелья.

Полет проходит спокойно. В пилотскую кабину заходит главный штурман генерал-майор Соколов. Он интересуется расчетами, местонахождением самолета и другими деталями. Даю ему своего рода интервью во фронтовом небе. Сообщаю, в частности, что пролетаем сейчас реку Сутеска, где в июне 1943 года окруженные части НОАЮ приняли на себя удар вражеских сил, в шесть раз превосходящих по численности и вооружению; кольцо смерти тогда было прорвано.

Чем дальше мы продвигаемся на восток, тем заметней преображается рельеф местности: скалистые берега Адриатики сменяются округленными возвышенностями, все больше пологих холмов и гор, поросших сплошным лесом, широких долин. Позади остались Восточно-Сербские горы. Многоводный Дунай зеркальной дорогой уходит в сторону от нашего пути. Внизу мерцают вспышки ракет, тьму прорезают всполохи орудийных залпов.

Скоро линия фронта. Пересекаем ее относительно спокойно и оказываемся над равниной Румынии - теперь она уже освобождена от оккупантов. Бортрадист держит связь с пунктом посадки и базой. Вот наконец и город Крайова…

Штурман уточняет время прибытия. Начинаем снижение. Метр за метром теряем высоту. Пассажиры спокойны - им объявлено о том, что рейс подошел к концу. Высота 600 метров. Видно очертание города. Вдали зажглись стартовые огни аэродрома - стало быть, нас ждут, встречают. Делаю привычный круг над аэродромом и захожу на посадку. Приземляюсь, заруливаю к месту, указанному дежурным, и останавливаюсь. Полет окончен. [99]

Пассажир, летевший в самолете, благодарит сопровождающих командиров, экипаж за благополучный полет, пожимает всем руки и спускается по трапу. На летном поле его встречают глава советской военной миссии в Югославии генерал-лейтенант Н. В. Корнеев, командир авиационного корпуса генерал-лейтенант авиации Г. С. Счетчиков и другие офицеры.