Цепочку Максимыч повесил на глубоко встрявшую в хмурого Циолковского дартсовую стрелку, а серебряный челнок подтолкнул, чтобы тот закачался маятником. Отражение огонька лампады, словно пробивающийся сквозь туман привет лазерной подсветки, загарцевало вместе с маятником. Максимыч поймал в прицел зрачков это красное пятнышко и больше глаз не отводил.

Сегодня ему приснился сон. Если воздержаться от скороспелых выводов, то просто очень странный сон. Будто отдел ИСАЯ властным решением на самом верху перевели из сферы компетенции Совета Безопасности [14] в подчинение Митрополиту Всея Руси. Сон приснился в полночь, был необычайно реален, внутренне логичен и насыщен массой конкретных деталей, так что имел все основания считаться вещим.

Но «великоразумно не спешить уверовать во что-либо и во все, ибо вера в один лжепринцип есть начало всей глупости».

Во сне Максима Максимыча оставили руководителем питерского отделения, но вместо бравых хлопцев в личный состав всучили трех бабенок, якобы имеющих неразвитые ведьмовские таланты. Суккуб побери, по новому уложению подчиненных следовало называть «сестра»: сестра Зинаида, сестра Анжела, сестра Ивона… А приветствовать полагалось вместо вздергивания руки к фуражке крестным знаменем и поповско-шпаковым причитанием: «Слава тебе, Господи!».

Но «ничего не стоят внешние атрибуты, если за ними нет силы, и ничего не стоит сила, которая способна лишь на жалкое проявление в них».

Максимыч попытался найти тайный смысл в сочетании первых слогов имен приснившихся сестер: Зинаида-Анжела-Ивона — «Зи-ан-ив»… Суккуб побери, может быть загадочное слово «Зианив» что-то и значит? Может, так зовут какого-нибудь божка из забытого эпоса вымершего от пьянства какого-нибудь племени бугджебусалов, что в переводе означает «уколовшие ногу об дикобраза» или «дети голубого скунса». Надо бы для успокоения совести проверить по картотеке, но скорее всего Максимыч все чересчур усложнял.

«Опора, на которой стоишь ты — разум твой. Не теряй его, если не хочешь быть смытым в воронку судьбы и стать игрушкой в руках иных». Скорее, следует обмозговать, какие напасти мог бы нести символ «сестра».

У Максимыча отродясь не было сестер. А единственная поднадзорная по линии ИСАЯ компания, использующая искомое слово в своем аукале — «Сестры печали» — вела себя тише воды, ниже травы последние лет пять. А может быть, уже и распалась. Начальник ИСАЯ сделал отметку в памяти — потом проверить, как там ныне живется «Сестрам печали»?

Полковник смотрел на серебряную подковку, только на подковку, и ни на что более, кроме подковки. Ни игральные автоматы, ни серьезно вытянувшиеся там, где на карте Эрмитаж, молочно-желтоватые поганки дать подсказку не могли. А подковка раскачивалась все ленивей и ленивей.

А может, заковыка имеет политический привкус? «Если люди перестанут охотиться друг на друга, смогут ли они продолжить существование?» Нет ли какой такой рвущейся к власти троицы то ли депутатов, то ли чиновников, у которых имена жен начинаются с «З», «А» и «И»? И тут же кольнуло, что поленился начальник ИСАЯ как следует прогрызть позапрошлонедельный отчет Ильи, посвященный оккультным взглядам аккредитованных в Питере дипломатов. Что-то там такое подозрительное отмечалось. Или американский консул по экономике на прежнем посту платил взносы в «Аум Сенрике», или латышский генконсул Якуб Тенюх по юности почитал Марию Дэви Христос, или супруга финского консула по культурным связям была сфотографирована со стопкой книг Рона Хаббарда? Суккуб побери, память совсем никудышная стала!

Еще Максимычу приснилось, что первое дело переформированного отдела касалось похищения неким мультипликационно недостоверным, карикатурно взъерошенным зомби популярной телеведущей. Зомби находился в стадии полураспада, по ходу сна с него буквально осыпались куски гнилой склизкой плоти. Но «сможешь ли ты отличить слугу Сатаны от дешевого позера или агрессивного шута?» Зомби впопыхах потерял челюсть, и, изучая улики, на коронке Максимыч в лупу обнаружил подозрительный символ, отсылающий к геральдике исламских сатанистов.

Смешно? А вот Максимычу сии бредни смешными не казались. Зомби, челюсть, лупа, ислам, сатанисты — что здесь важное, а что второстепенное?

Раскусить загадку для полковника было столь же важно, как в прошлом году отыскать гвоздь, кованный литовским божественным кузнецом Телявелем. Ведь вполне сон мог предрекать бедствия, сравнимые с предпринятым в сорок третьем году прорывом в Ленинград кетской нечисти из устья Енисея — во главе с четырехпалой старухой Хосед-эм в виде бобра.

Полковник сидел на стуле, как уснувший Барбаросса в пещере. Позвоночник максимально выпрямлен, диафрагма до предела опущена, язык касался неба, и все мышцы полностью расслаблены. Руки лежали на коленях ладонями вниз. Согнутые большие и указательные пальцы соединились в кольца, а остальные были выпрямлены вперед. [15]

О зомби в Петербурге всерьез судачили в девяносто первом, но тогдашняя проверка показала, что сплетни лишены реального фундамента. Тогда ребята вышли на заурядных торговцев анашой и устроили, чтобы информация просочилась в ГУВД. А вдруг исаявцы поторопились? А вдруг стоило копать глубже?

Вряд ли. Другое дело, не худо бы затребовать полную картотеку фотографий «Кто есть кто в Петербурге» и кропотливо перелистать. Вдруг промелькнет в толпе похожее лицо? Тут мы эти знакомые глаза в разработку — на каком таком основании приснился? Случайность, говоришь? Врешь, суккуб, в нашем деле случайностей не бывает!