Пока мама любовалась выпускниками, Саша съела осу. Потянула с клумбы цветок, и не заметила, что меж лепестков притаилась оса. Саша взвыла. Мама перепугалась. Теперь у ребёнка распухнет горло, и он не сможет не только глотать, но и дышать. Мама потащила дочку домой – благо жили они рядом – чтобы вызвать скорую.

Саша визжала, то ли от боли, то ли оттого, что её уносили с праздника.

– Ничего, ничего, – ласково бормотала мама, прижимаясь щекой к её щеке. – Ты у меня будешь самая красивая, когда время придёт.

И вот этот день приближается.

– Всё, я договорилась, – сказала Ольга Сергеевна, придя с работы. – Тебе Людмила Константиновна своё платье даст.

Саша вздохнула. Опять про платье…

– А Людмила Константиновна – это у нас кто? – спросила она.

– Это у нас знакомая артистка оперетты. В выходные мы поедем в Самару.

В областной центр они выбирались нечасто – пару раз в год. Поездки эти любила даже Ольга Сергеевна, которая обычно выматывалась за неделю как собака.

Стоило выйти из автобуса, начиналась экскурсия по местам маминой юности.

– Видишь стеляшку-забегаловку? Ту, где написано «Аптека»? Когда я училась в институте, её только что открыли и сделали в ней пончиковую. Ты не представляешь, что это в то время значило. Всё по талонам. Абсолютно всё. Я уж не говорю про колбасу, но сахар, спички, соль, сигареты – словом, всё. Это было смешно. Мы с подружкой гуляли по набережной, подходили теплоходы, и туристы спрашивали: «Девочки, где тут можно купить знаменитые куйбышевские конфеты?» Да я за пять лет учебы их ни разу не видела… Купишь килограмм карамелек «клубника со сливками» и таскаешь в сумке. Представляешь, да? А тут вдруг такая роскошь – горячие пончики, обсыпанные сахарной пудрой, и стакан клюквенного морса. Стакан большой, тяжёлый и так клюквой пахнет вкусно – мама дорогая! Мы сюда ходили раз в неделю, потому что это удовольствие стоило рубль. Целый рубль.

…А вот тут, в магазине, висела блузочка. Я её так хотела хоть примерить, так она мне нравилась… Красная блузочка, с мережкой. На цыганскую похожа. Я ходила на неё смотреть, я о ней мечтала. А потом её кто-то купил.

…Эту скульптуру – вон, видишь, – мужчина с парапланом – мы называли «Паниковский». Помнишь «Золотого телёнка»? «Паниковский, отдай гуся». Мы тут у фонтана назначали свидания.

Саша с мамой бродили по городу, сворачивая на те улицы, которые вдруг привлекали их внимание. Непременно спускались на набережную, к Волге. Неторопливо ели мороженое и смотрели на большие круизные теплоходы, которые их маленький городок миновали, а здесь стояли подолгу.

Но вот в оперном театре Саша не была ни разу. Правда, Ольга Сергеевна водила её на «Сильву», когда труппа приезжала к ним с гастролями. Они сидели в первом ряду, не снимая пальто: во дворце культуры было холодно. И Саша была страшно разочарована. Такая красивая Сильва, а жених у неё маленький, плюгавенький, с отвисшими щеками, похож на собачку Друппи из американского мультфильма.

…Людмила Константиновна жила в одном из старых домов на Дворянской. Было ей лет, наверное, за семьдесят. Изящная седая дама. Она угостила их чаем с пирожными.

– Это платье не театральное. Мне привезли его из Парижа, для бенефиса, – сказала она, распахивая шкаф.

В шкафу было много вещей, но и Саша, и Ольга Сергеевна сразу поняли – это. Платье искрилось голубизной моря в яркий солнечный день. Искрилось и переливалось. Так в старых детских фильмах мерцающими звёздочками изображались мечты.

Саша подумала, что, если бы такое платье надели на корову, все забыли бы, что это корова, и видели бы одно голубое сияние.

Захар оставил дома её тетрадь. Брал списать английский и забыл принести в школу. На другой день работы надо было сдавать.

– Зайдём после уроков ко мне, – покаянно предложил он.

Захар жил в бесконечно длинной девятиэтажке, в народе называемой «шоколадкой». Отчего-то её, единственную в квартале, выкрасили в жёлто-коричневый цвет.

Когда Захар отпер дверь и кивнул Саше: «Проходи», как обычно, первый взгляд её был – бедно живут, богато? Если бедно – своё, родное. Если богато…

У Захара было пусто. Коридор, выкрашенный голубой краской. Здесь Саше полагалось ждать. Захар ушёл в комнату за тетрадью.

Из кухни вышла женщина, показавшаяся Саше очень старой. Халат завязан кое-как, дряблые руки. Волосы неопределённого цвета, с обильной проседью, висят вдоль лица.

– Здравствуйте, – сказала Саша.

Женщина внимательно на неё посмотрела и промолчала.

– Ты в магазин ходил? – крикнула она негромко, жалким, каким-то срывающимся голосом.

Саша стала смотреть себе под ноги. Возле полочки для обуви, у самой двери, она заметила несколько пустых бутылок из-под водки.