– Скоро, очень скоро… Ты вернёшься. Я тебе буду звонить каждый день. Я буду писать… Я… Я приеду! Слышишь?

Он слегка встряхнул её руки.

Она зажмурилась и на миг припала к нему. Вдохнула запах – табака, шерстяного свитера… Он целовал её волосы.

– Ну всё, всё…

– Провожающие, выходим из вагона, шла навстречу проводница.

Когда Саша открыла глаза, Дмитрий уже стоял за окном, смотрел на неё неотрывно.

Ещё несколько секунд, и пейзаж за толстым мутным стеклом поплыл. Освещённый солнцем, уходил город в свою жизнь, теперь без неё. Тётки переоделись и немедленно принялись закусывать. Теперь на несколько дней здесь был их дом.

А ещё одна соседка, смущённо улыбаясь, вынула из сумки рыженького пёсика породы чихуахуа. Из тех собачек, что меньше кошки.

– Приглядите за ним, пока я постель застелю, – попросила она Сашу. – Мачо, Мачо, сидеть.

Но малыш не стал сидеть. Изящный, похожий на оленёнка, он, перебирая тонкими лапками, подошёл к Саше. Она увидела его блестящие доверчивые глаза и сунувшуюся к ней мордочку.

Та доверчивость, с которой она принимала жизнь и за которую ругала себя, была оправдана этим маленьким, забавным, милым существом. Значит, её дал Бог…

Я не склонна поэтизировать бандитов и сериалы о них, которыми наводнено телевидение, смотрю редко. Нет, можно, конечно, в субботу-воскресенье, когда все дела переделаны, усесться в любимое старое кресло, с кружкой крепкого душистого чая, приготовившись с удовольствием к отдыху, к долгому ничегонеделанию и развлечению экранной историей.

А нынче просто выдался такой день, что я сильно устала. На работе навалилась тысяча дел сразу, да Аська душу вытянула со своими экзаменами. У них же теперь нет обязательных дисциплин, как в наше время, можно выбирать – что сдавать, что нет.

– Мам, ну посоветуй, что мне выбрать – географию или английский? Географичка так интересно рассказывает… А наша классная Грымза говорит: «Сравнили меня, бедную англичанку, с женой бандита. Она во всех странах побывала, а я вечно на огороде, попой вверх – на грядках». А если я географию выберу, ты мне билеты распечатаешь?

– Ладно… – вздыхаю я, потому что знаю – это только начало.

Распечатать билеты мне нетрудно, но Аська воспринимает мать как костыль на все случаи жизни. И английские тексты у неё самой не переводятся, и термины по биологии не выговариваются, и… Словом, к вечеру, не знаю, как у неё, а у меня уже мозги заплетаются в косичку.

Хоть немного бы посидеть в тишине… По телевизору начинается сериал про Мишку-Япончика. Какое-то время я почти не приглядываюсь к тому, что делается на экране. Но вдруг будто волна ударила под колени, и не удержаться уже в осознании себя – здесь.

Голос накатывается волнами, и я бегу вдоль берега лёгкими ногами десятилетней девочки, которая ещё ничего не несёт на плечах своих, кроме крылышек белого платья. Было у меня такое платье – белое, шёлковое. Нежный, как кожа, шёлк, и розы на нём, и оборки.

…Следы мои затопляют и смывают волны.

Я помню Одессу. Немного совсем, но помню. Меня возили туда маленькой, надеясь, что море подарит мне здоровье. А поскольку болела я часто и сильно, то не здоровье даже, а саму жизнь.

Прямо на вокзале нас с мамой подхватила тётка:

– Квартира у моря нужна?

И увезла на трамвае куда-то в тьмутаракань, где кончался город и были только деревенские домики. Как я узнала позже, место это называлось Шестнадцатая станция Большого Фонтана.

Не только о квартире, о комнате не шла речь – нам показали проходной закуток, где стояли старинная, с металлическими шишечками кровать и этажерка тёмного дерева, набитая истрёпанными книгами. Третьим действующим лицом был ковёр, на котором в шатре, среди цветов возлежала в неге красавица. И турок смотрел на неё хищными лаже на ковровой шерсти видно было это – глазами. Картина на ковре, и книги, и море. Что ещё нужно для счастья?

К морю мы ходили переулком, который назывался Хрустальный. Ничего не было в переулке этом, кроме пыли под ногами и зелени ветвей над головой, – ни родника, ни ручейка, но он поил одним своим названием.

К морю вела крутая лестница – ступенек в полтораста. Нас провожала рыжая хозяйская собака Тобик. Короткими своими ножками пёс преодолевал лестницу – вниз, потом вверх. И, не любя плавать, но тревожась за нас, идущих в воду, он перепрыгивал с камня на камень, заходил всё дальше в море и на последнем каменном островке, тихо повизгивая, ждал нас.

…Это чувство свободы и лёгкости, память полёта – на всю жизнь. Лежишь на упругих сине-зелёных волнах, когда качает тебя – всё море! Ты – на его руках, а над головою – во всю ширь – ещё один океан – воздушный. И холодно мокрым волосам, и вновь плавно поднимает тебя море. Ничего, кроме моря, неба и тебя, – нет.