– Хорошо, – сказала Эмили и развернулась, выполняя его просьбу.

Раздув ноздри и вдохнув воздух, Диллан прочистил горло:

– Какого хера ты творишь?

Гэвин усмехнулся и, рукой подперев подбородок, всё так же смотрел на Диллана.

– Избавляюсь от яда. Мы идем к… соглашению, Диллан. К компромиссу. Ты подпишешь своим самым лучшим подчерком бумагу о том, что больше не свяжешься со мной или Эмили. Я не глуп. Знаю, ты можешь подать в суд ходатайство, чтобы получить разрешение на визиты к врачу и на роды. Я готов быть милым парнем и позволить тебе посещать консультации у врача, потому что там буду я, и уверен, ты будешь вести себя наилучшим образом в присутствии моей девушки. И здесь я подвожу черту.

– Тебя не будет в родильной палате, когда она будет рожать. Ты не имеешь права. Это предназначено для нас с ней, и не важно, чей это ребенок. Ещё ты не потащишь меня в суд, потому что я надрал тебе задницу, когда ты заслуживал медленной смерти, не меньше. Попытаешься поспорить со мной и не подписать, первое, что сделаю с утра, будет звонок адвокату, он настоящий питбуль и разорвет тебя в клочья в суде и на Комиссии. Оранжевый, определенно, мне к лицу гораздо больше, чем тебе.

Прежде чем Диллан успел произнести хоть слово, Эмили вернулась с листом бумаги и ручкой. Протянула их Гэвину, и он начал писать все необходимое, чтобы прикрыть свою задницу. Закончив, передал ручку с бумагой Диллану. Ямочки на лице Гэвина стали глубже с появлением лучезарной улыбки.

– Твоя подпись относительно все упростит. Не будет подписи – и мой телефонный звонок завтра все достаточно усложнит. Не согласен? – Гэвин мог припомнить только два случая в своей жизни, когда хотел остановить ход времени. Удержать минуту от появления следующей секунды. Самым важным был первый раз, когда он увидел Эмили. Следующий – сейчас, когда он смотрел на мужчину, которого недолюбливал больше, чем можно описать словами. Гэвин изучал поникший в проигранном сражении взгляд Диллана. Плечи опущены, на лице ни грамма победы. После секунды, как казалось, колебаний, Гэвин увидел, как Диллан подписывает бумагу. Встав, он схватил со стола бумагу. Во второй раз за вечер, Диллан, не сказав больше ни слова, выскочил из кафе, как горящий мотылек из ада.

Потерянным взглядом глаз размером с чайные блюдца Эмили смотрела на Гэвина:

– Что только что произошло?

Гэвин переплел их пальцы, направляясь прочь из кафе.

– Я только что подстраховкой спас нас от мышьяка.

Крепче хватаясь за руку Гэвина, Эмили покачала головой:

– Я не понимаю. Что это была за чепуха с фондовой биржей? Как ты узнал, что он делает что-то незаконно?

– Я не знал. Это было предположение, – сказал Гэвин, подходя к двери.

– Предположение, – повторила Эмили, в голосе явно чувствовалось раздражение.

Как только они вышли на морозный воздух, Гэвин крепко обнял её:

– Ну, не совсем предположение.

Эмили подняла голову:

– Могу я получить разъяснения, пожалуйста?

Гэвин усмехнулся:

– М-м-м, дай-ка подумать? – он наклонил голову, пряча губы в её волосах, и заговорил. – В конце лета ко мне домой пришел Тревор, и мы погрязли в Техасском Холдеме (вид покера). Должен заметить, я его сделал. – Гэвин услышал вздох Эмили и улыбнулся. – Он напился до потери сознания и начал болтать о каких-то незаконных сделках с доходами, в которые, как он думал, вовлечен Диллан. Я тогда был чертовски пьян и не обратил на это внимания. Я начал просматривать бумаги. Хотя, с ним «Блейк Индастриз» была плотно связана, я ни разу не нашел никаких ошибок в наших счетах, поэтому позволил ему и дальше делать нам деньги.

– К чему я клоню? Первое: я рискнул, полагая, что даже с учетом того, что в крови Тревора было изрядное количество Эгермейстера, он не нес пургу. Второе: я делал ставку на то, что твой бывший продолжит следовать своему плану. Думаю, нам повезло.

– Я тоже так думаю, – сказала Эмили, глядя на него. – Почему ты не поднимал этот вопрос раньше?

– Я и правда не помнил сказанного Тревором до середины моей маленькой речи. Я надеялся, что мой отец, будучи адвокатом, сможет угомонить его, чтобы мне не пришлось прибегнуть к его убийству на столе.

– Ты бы убил ради меня? – ласково спросила Эмили.

– Нет ничего, чего бы я не сделал для тебя, Эмили.

Она обвила руками его шею и встала на носочки, чтобы поцеловать. Температура может и была низкой, только Эмили стало очень тепло, когда рот Гэвина окутывал её собственный, как медовая глазурь. Его тепло обволакивало её, как теплый плед. Медленно отстранившись, она прикусила губу.

– Как мы узнаем, что он не пойдет к копам, даже подписав эту бумагу.

Гэвин взял её за руку и повел к машине. Открыв дверцу, он жестом указал ей садиться, но она не стала. Она смотрела на него тревожными глазами, ожидая ответа. Он поднес руку к её холодной щеке и покачал головой:

– Не хочу, чтобы ты переживала о том, что он будет делать.

Попросить её об этом было всё равно что попросить не любить его или попросить не дышать. Она до смерти боялась, что Диллан найдет лазейки в том соглашении, к которому они с Гэвином пришли. Тут же сердце подпрыгнуло к горлу при мысли, что Гэвина отправят в тюрьму или сделают что-то такое. Но, как оказалось, прыжок был в животе. Малюсенький кувырок почти заставил её взорваться хохотом. Она быстро положила руку на свой едва округлившийся живот, губы тронула улыбка, когда рой бабочек в животе снова встрепенулся.