А тогда под вечер ко мне в холостяцкую комнату зашли Борис Соломатин и Евгений Петров. Им не терпелось посмотреть, как выгляжу я в гражданском костюме, который я купил при отъезде из Дубно. Он был первым в моей жизни.

–  А ну покажись, покажись, - рассматривая и поворачивая меня кругом, шумел Петров.
– Вообще ничего - товар хороший, только в военном ты, Димка, выглядишь солиднее. Да что рассуждать - покупка есть? Есть. Значит, надо бы… - И он, не договорив, лукаво подмигнул Борису. [45]

–  Нет, друзья, давайте отложим это дело до завтра. Комэск наш болен, а мне утром командир полка приказал проверить личный состав эскадрильи в лагере. А вот холодным пивом с таранкой угощу.
– И, обняв Бориса и Женю, я повел их к столу.

Соломатин поднял кружку прозрачного с золотистым отливом напитка:

–  Ну что, Дима, с обновой тебя. Правильно, сделал, что купил.

В дверь настойчиво постучали.

–  Войдите!

Показался долговязый красноармеец со смущенным лицом и сбивчиво пробормотал:

–  Вас зовут на аэродром, полеты будут.
– Затем, оправившись от волнения, гаркнул:

–  Тревога!

Соломатина и Петрова как ветром сдуло, побежали за посыльным. Я быстро переоделся и тоже бегом направился в штаб полка. Там уже толпились летчики, техники, штабные командиры.

Подошли сразу три автомобиля: один автобус и две полуторки, в которых разместились все собравшиеся. У командного пункта начальник штаба майор Кондратьев распорядился:

–  Всем разойтись по стоянкам самолетов, руководителям летного, инженерного и технического составов остаться для получения указаний.

Командир полка майор Ячменев в несколько необычной манере прошелся вдоль выстроенных в две шеренги командиров. Дошел до середины строя, кашлянул.

–  Товарищи! По указанию командира дивизии мы хотели организовать полеты на учебно-тренировочном самолете для проверки техники пилотирования. Но обстановка изменилась, я решил весь личный состав оставить [46] в лагерном положении. Вопросы?… Нет? Дать указания личному составу и дышать кислородом.

Из- за кустов послышались реплики:

–  Тоже мне, придумали какие-то ночные полеты.
– В субботу только пуганые вороны летают.

–  А у меня такие планы были…

–  Эй, умники!
– узнал я голос Соломатина.
– Довольно пустословить. Всем дышать лесным воздухом до утра.

Когда с Петровым мы подходили к палаткам, нас догнал, тяжело дыша, посыльный из штаба. Осветив электрическим фонариком, громко доложил:

–  Товарищ старший лейтенант! Вас срочно вызывает на КП командир полка.

–  Зачем я понадобился командиру? Ведь идем-то от него. Как ты думаешь, Женя?

–  Ты, старлей, остался за комэска, вот и приглашают тебя на дополнительную накачку, - ответил Петров.

Я шел за посыльным, который подсвечивал дорогу фонариком. Пытался определить причину срочного вызова. Может быть, Скоробогатов что-либо натворил? Лейтенант Скоробогатов прибыл в наш полк из соседней авиадивизии недавно. В воздухе он держался нормально, а на земле вел себя вызывающе, любил позубоскалить. Сегодня попросился отлучиться на часок к невесте в город. Я не разрешил.

В штабе за столом сидел майор Ячменев. Начальник штаба майор Кондратьев стоял сбоку у стены с картой, а перед столом высилась, переминаясь с ноги на ногу, фигура Скоробогатова. Командир полка, мельком бросив взгляд на лейтенанта, перевел свои глаза, подернутые холодной дымкой, на меня:

–  Вот, полюбуйтесь, старший лейтенант. Ваш подчиненный, - хотел уйти в город, когда все в лагерном положении. [47] Хорошо что увидел его начальник штаба, возвращаясь на автомашине из города, а то этот молодой человек мог бы угодить под военный трибунал. Сейчас же прикидывается паинькой, не хочет признать, что грубо нарушил дисциплину.

Сделав шаг вперед, я ответил:

–  Товарищ майор! Я остался за командира эскадрильи и виноват в том, что не обеспечил контроль, а за лейтенанта Скоробогатова я ручаюсь: он больше не допустит нарушения дисциплины.

–  Так,-усмехнулся Ячменев.
– Ну, а что скажет нам лейтенант?

Скоробогатов вздрогнул:

–  Товарищ командир!
– И осекся, волнение перехватило дыхание, ему трудно было говорить.
– Накажите меня, но не отстраняйте от полетов.

Ячменев стремительно вышел из-за стола, его необыкновенно подвижные дугообразные брови взметнулись кверху. В упор рассматривая лейтенанта, спросил:

–  И вам можно поверить?

Понимая состояние Скоробогатова, я решил опять прийти ему на выручку: