– О, ляля, ты чего в очках? Ночь на дворе!

Из кустов справа вывалились двое парней. Не парни даже, так, подростки-сопляки. Один, изрядно поддатый, остановился, покачиваясь, вперив взгляд в бесовку.

– Да она слепая. Пошли отсюда, – потянул его за руку приятель.

– Слепая? Ты слепая, а?

– Не отвечай, я сам с ними разберусь, – тихо шепнул бесовке Бабанкин. И попробовал, было, обойти парней, но поддатый шагнул наперерез.

– Ты шо не отвечаешь? Или ты ещё и глухая?

– Ребята, шли бы вы своей дорогой, – как можно более дружелюбным тоном посоветовал Артём.

– Дядя, а ты шо грубишь? – покосился на него пацан. – Девочка, может, со мной гулять захочет? А, ляля? Пошли…

Он сделал недвусмысленный жест руками и бёдрами. Бабанкин нахмурился – не хватало с пьяными молокососами разбираться. Стоящий рядом с ним парень был довольно плечист, но на ногах держался неуверенно. Его приятель выглядел более трезвым, но и более хлипким. К тому же он не спешил втягиваться в конфликт, стоял, ковырял в носу и наблюдал за происходящим. Нужно было действовать решительно.

– Пошёл отсюда, недоносок! – Артём шагнул к парню, высвобождая правую руку, на случай, если придётся всё же врезать.

Кусты за спиной затрещали, выпуская ещё троих, достаточно трезвых и накачанных. Расстановка сил резко изменилась. Бабанкин почувствовал, как внутри екнуло и ноги начали наливаться свинцом.

– Хорь, кто тут тебя обижает?

– Ляля со мной идти хочет, а папик не пускает. Наезжает, – осклабился поддатый.

Троица не спеша направилась к Бабанкину, окружила. Самый рослый из парней, кажется, главарь, смерил его взглядом, презрительно плюнул под ноги.

– Не хорошо, дядя, малолеток снимать. Давай бабло, мобилу и вали отсюда. Нам с девочкой поговорить надо.

– Что? – Артём оглянулся. Путь к отступлению был отрезан, – напарник Хоря стоял за спиной Диши.

– Ты не расслышал, бля?

Парень не торопясь вынул из кармана руку. Тихий щелчок, и блеснуло лезвие зажатого в кулаке ножа. Артём облизнул вмиг пересохшие губы. Дело принимало оборот нешуточный. Отдавать кошелёк – все его сбережения! – было никак нельзя. А мобильник… пусть подавятся! Он кивнул, вынул из кармана телефон, протянул главарю. Один из подручных выхватил, осмотрел скептически.

– Трубка – фуфло.

– Денег у меня нет.

К этому заявлению главарь отнёсся скептически. Но настаивать не стал, повернулся к Дише:

– А у девки? Есть мобила? Цацки какие?

– Она глухонемая. И слепая, – поспешил с объяснениями мелкий.

– Тогда сами проверьте.

Хорь, или как там его, с готовностью подскочил к Дише. Сунул руки под пиджак, облапил грудь. Хохотнул довольно:

– Она без лифчика. Сиськи клеевые, хоть и маленькие. Пуговки торчком.

– Убери от неё руки! – Бабанкин дёрнулся в их сторону…

Голова треснула под рухнувшей небесной твердью. Ослепнув на миг от брызнувших из глаз искр, Артём присел. Вылетевшая из роя брызг нога врезалась в пах, затопив тело немыслимой болью. Асфальт ударил по коленям, ринулся в лицо. Он успел уцепиться в него руками и тут удары обрушились на ребра.

– Видит она всё, глянь, как трепыхается! – донеслось сквозь звон в ушах. – Не боись, мы твоего папика до смерти убивать не будем.

Удары прекратились. Чья-то рука обшарила карманы.

– А вот и бабло. Набрехал, пидар!

Ещё один удар, довершающий, заставил таки ткнуться носом в асфальт. Больше Бабанкин гопников не интересовал. Внимание их переключилось на Дишу.

– Не боись, ляля, тебя не тронем – если возьмёшь у всех по-хорошему. Хорь, тащи её.

Затрещали кусты рядом. Артём, оторвав лицо от асфальта, просипел:

– Не трогайте её! Диша…

– Заткнись, падаль! – пригрозили, было, ему… И тут Хорь завизжал: – А, сука, пусти! А! Отцепите её! Она мне харю порвёт!

Возня в кустах была короткой, и судя по пацанячьим воплям, отчаянной. А затем кто-то заорал:

– Пацаны, это не девка! У неё рога на башке и хвост! Тикаем!

Кусты затрещали, сметённые стадом испуганных горилл. Затопотало по асфальту несколько пар ног, убегающих в сторону девятиэтажек.

Артём наконец смог перевернуться на бок, сел, кривясь от боли в паху и рёбрах. Опять хрустнули кусты, Диша подошла, присела рядом на корточки. Кажется, особого ущерба она не понесла, только очки отсутствовали, и сорванный с головы платок болтался на шее. Да ещё перчатки на пальцах были прорваны острыми твёрдыми коготками.