Уваров хмыкнул:

–  Сомневаюсь, чтобы Лещенко кому-нибудь мог подсунуть липу.

–  Да я сам удивился, подумал еще: вот тебе и честный. Покрутил я этот кругляшок, вечером ничего делать не стал, а утром - к нему. Час, наверное, ломился, он не пускал. Я ему: Арвид Петрович, отдайте монету по-хорошему, а он - отдал же я вам монету, что вам еще нужно?

Лагин говорил, воодушевляясь, почти увлеченно, и я подумала: до чего же все точно размечено, не придерешься.

–  А потом?

–  А что потом? Потом он меня все-таки впустил.

–  Странно. То не хотел пускать, то вдруг впустил.

–  Не знаю уж, почему он меня впустил. Совесть ли заговорила, или что.

–  Что было дальше?

–  А что дальше? Впустил он меня, открыл сейф - да, говорит, вот ваша монета, это действительно подлинник, я его у вас покупаю.

–  Так и сказал - покупаю?
– тихо спросил Уваров.

–  Да, так и сказал. Хотите, можете забрать, хотите оставляйте, но считайте, монету я купил. Покупку оформим через музей, чтобы не было претензий.

Лагин смотрел на Уварова, будто ждал решения своей участи. Уваров сказал так же тихо:

–  Это была ваша монета? На этот раз?

–  Да, на этот раз была моя. Все метки, царапины, просечки, от и до. Свою монету я знаю.

Уваров кивнул: «у меня все». Я продолжила:

–  Вы забыли одну деталь.

–  Какую?

–  Никто не звонил Лещенко по телефону, - прежде чем он вас впустил?

–  По телефону… - Лагин помедлил.
– Действительно, звонили.

–  Кто, вы не знаете?

–  Откуда же я знаю? Лещенко мне не сообщал.

–  Вы слышали, что он говорил?

–  Извините - чужих разговоров не подслушиваю.

–  Что-то вы могли услышать. Обрывки слов, фраз?

–  Я ничего не слышал.

–  Значит, вы убедились, что это ваша монета, а потом?

–  Я подумал: вряд ли старик второй раз обманет, да и потом, это же подлинник, они все на учете. Ну и ушел.

–  Ушли - все?

–  Ушел, и все.

–  В какое время дня это было?

–  Ну… примерно около двенадцати.

–  Удивительно. Медэкспертиза показала, что как раз около двенадцати Лещенко были нанесены два смертельных ранения колюще-режущим предметом.

–  Не знаю. Может быть, они и были нанесены, но меня при этом не было.

–  Кем же они были нанесены? Ведь в квартире вас было только двое?

–  Как будто двое.

–  Кто же мог нанести Лещенко эти два удара колюще-режущим предметом, кроме вас, Лагин?

–  Не знаю, гражданин следователь. Я эти удары не наносил.

–  Хорошо, допустим. Что вы делали потом, выйдя от Лещенко?

–  Поехал домой.

–  На Белградскую улицу?

–  Нет, в Лугово.
– Лагин разглядывал меня все с той же уверенной усмешкой.

–  Гладкая версия. Очень гладкая. И все-таки изложу свою версию, хотите послушать?

–  Отчего же не послушать, послушаем.

–  Она почти такая же, как ваша, но с некоторыми дополнениями. Вы действительно познакомились с Лещенко и показали ему монету. Допускаю даже, что это был тот самый рубль 1742 года. Однако, и это дополнение первое, познакомились с Лещенко вы не сами, вас познакомил Эдуард Долгополов. Тот самый Долгополов, связь с которым вы так тщательно скрываете.

–  Ничего я не скрываю. Я его не знаю на самом деле.

–  Знаете, отлично знаете, это могут подтвердить многие. Вас видели сидящими вместе в кафе, выходящими, также вместе, из ресторана. Заранее сговорившись с Долгополовым, вы пришли к Лещенко и стали требовать у него монету. Лещенко не хотел пускать вас в квартиру, но в это время по телефону позвонил Долгополов. Не знаю, о чем говорили Долгополов и Лещенко, но подозреваю: Долгополов заранее незаметно для Лещенко положил монету в сейф и, так как Лещенко сообщил ему по телефону о вашем требовании, сказал, что монета, которую вы хотите получить, в сейфе. Лещенко открыл сейф, увидел монету и впустил вас в квартиру. Вы хладнокровно убили его, забрали монеты из сейфа и ушли. Затем одну или несколько из похищенных монет вы передали иностранцу, получив от него соответствующее вознаграждение. После этого решили улететь из Ленинграда и с этой целью приобрели в Зеленогорске билет на самолет Ленинград - Сочи.
– Я достала из папки склеенные клочки авиабилета и показала Лагину.
– Но потом справедливо решили, что увезти похищенную коллекцию на самолете будет трудно, если не невозможно. Поэтому вы выработали другой план - передали коллекцию Долгополову, который позавчера утром специально приехал для этого в Лугово. Есть свидетели, видевшие его машину; есть слепки и фотографии следов, оставленных протекторами этой машины. Пожалуйста.
– Я протянула Лагину пачку фотографий. Он молча просмотрел их, вернул мне.
– Факты, Лагин, неоспоримые факты подтверждают ваше участие в преступлении. Поэтому единственное, что вам остается, - признаться в содеянном. Другого пути нет.

Некоторое время Лагин сидел, что-то обдумывал. Наконец поднял глаза, мне на секунду стало не по себе, в этих глазах стояла стальная решимость.

–  Факты… Нет, Юлия Сергеевна. Не вижу я никаких неоспоримых фактов. Коллекции я не брал, иностранцам ничего не передавал, Лещенко не убивал, вот и весь сказ. Следы машины - и что? Человека, о котором вы спрашиваете, я не знаю, мало ли зачем его машина приезжала в Лугово?

–  И билет на самолет вы не покупали?

–  Покупал, ну и что? Человек не имеет права купить билет на самолет? Тем более я не улетел.