– И всё? Ну как скажешь. Я не особенно и зол на тебя. Тебе велели, ты сделал.

– Ну вот, понимаешь же! – откровенно обрадовался Марк. – А то я уж не знал, как и подойти к тебе. Знаешь, Антоха, не люблю я этого, ну, когда не знаешь, чего ждать от человека за своей спиной. Люблю, когда там друг. Или хотя бы не враг.

– А что это ты про спину начал? Чешется, что ли? Это не от меня, я с тобой дел не имел и иметь не подписывался.

– Понятное дело, – охотно закивал Марк. – Только я к тебе с поручением. Слепень хочет повидаться.

– А что сам не явился? Я вроде к нему в гладиаторы не нанимался.

– Ты, Антоха, так не говори. Ты все время сам по себе был, ты наших понятий не знаешь. Но, видишь, судьба свела. Да и сам ты каналы искал, помнишь, как на меня вышел? Так что, ты уж давай в нашем монастыре по нашему уставу. Слепень – человек уважаемый, авторитетный, он ни к кому не ходит, все к нему ходят. Поехали, а?

– Надолго? – с максимальным равнодушием спросил Антон. – Я, вообще-то, искал, где пожрать, да человечка мне одного надо разыскать. Ты со Слепнем в мои сегодняшние планы не вписывался.

– Десять минут туда, кстати, там и пожрешь, – оживился Марк. – А уж со Слепнем сам смотри. Он базарил, что у него к тебе дело «да-да, нет-нет». Так что, если интерес будет, то и базар будет. Ну?

– Ты на машине?

Марк кивнул в сторону, и Антон увидел серую потрепанную запыленную «десятку» с тонированными стеклами. За рулем улыбался и махал ладошкой еще один старый знакомый – тот самый «шестерка» из бара, которого Антон два раза побил. Он представился кликухой Шлепок, но Антон его перекрестил в Упыря.

Он не стал оглядываться по сторонам, полагая, что люди Борисова засекли беседу, засекут и машину с маршрутом. Марк подбежал и цыкнул на Шлепка, чтобы свалил из-за руля назад. Шлепок сразу завелся болтовней на заднем сиденье, то и дело осторожно трогая Антона за плечо. Создавалось ощущение, что он до ужаса рад видеть Антона, или всячески демонстрирует ему свое расположение и необидчивость. Может, Антона хотят возвысить и Шлепок пронюхал об этом? Например, предложит сейчас Слепень Антону «бригадирство» какое-нибудь.

Марк выводил машину из дворов и спокойно улыбался болтовне. Он даже в зеркало заднего вида не посматривал. И тут Антона что-то кольнуло в спину пониже лопатки. Первая мысль была, что это пружина в сиденье. Потом он испугался, вспомнив, что никаких острых пружин там нет. Там иная система… На то, чтобы отодвинуться от спинки сиденья, даже на то, чтобы посмотреть на Марка, задать вопрос, сил вдруг не оказалось. Антон не чувствовал тела, оно куда-то делось, а потом и он полетел в серое мутное пространство. Голова закружилась, внутри стало дурно, звенящая ватная мгла окутала его. И он потерял сознание.

Сознание вернулось почти мгновенно. Антону почему-то вспомнилось, как это обычно описывается в книгах, – оно возвращается постепенно, начинают работать и воспринимать окружающий мир органы чувств. Наверное, его нервы напряжены до предела, вот они и активизировали весь организм. У него все всплыло разом: и боль, и память.

Укол в спину он помнил. Значит, его выследили для чего-то, значит, что-то изменилось, и уголовники активизировались. А он и понятия не имеет, в каких они отношениях с похитителями драгоценностей из музея и есть ли между ними отношения. Наружное наблюдение Борисова похищение наверняка зафиксировало, и помощь придет. Рано или поздно… Нет, об этом думать запрещено. Черт, подташнивает от наркотика, и конечности затекли… и спина. На чем это он лежит и где?

Антон с трудом разлепил веки и пошевелил плечами. Картина безрадостная и не особенно перспективная. Какой-то пыльный вонючий подвал, высокие стены красного кирпича, сводчатые потолки и много деревянного хлама. Похоже на винный подвал или старинный купеческий лабаз. Где тут в Москве или под Москвой остались такие бесхозные здания? Неизвестно! Сколько его везли? Тоже неизвестно. Руки и ноги могли затечь от веревок и за тридцать минут.

Антон посмотрел на то, чем он связан. В магазин специально заезжали? В спортивный? Веревки похожи на альпинистские капроновые лини. И ведь не поленились связать в полный рост, как кокон. Боятся? Конечно, в парке тогда вечером он накостылял им прилично. Марк обиделся, и это его личная инициатива? Тоже вариант.

Веревки не порвать, бесполезно даже пробовать. Перетереть бы их обо что-нибудь, но для этого нужен угол кирпичной кладки, кусок ржавой железяки, торчащей из земли или из стены, кусок стекла, факел какой-нибудь, но это уже из области исторических фильмов.

Антон непроизвольно повел головой по сторонам в поисках прикованного к стене скелета, и тут же обругал себя за это. Спокойно, десантник, спокойно. Тебя учили выдержке и хладнокровию, ты себя всю жизнь готовил к борьбе, не исключая и такие вот эксцессы. Ты! Суперкоп! Борись! Ты объявил войну всем, вот и сражайся до конца!