Елизавета Гавриловна оперлась ладонями о столешницу.

— Невестка разлюбезная, какого дьявола ты патэ загодя по батону размазала? Фуа-гра нужно подавать к столу в стеклянной посуде вместе с кусками свежего белого хлеба. Только придурки загодя бутерброды с паштетом делают, потом их укутывают и на холод ставят.

— Вы же любите, когда заранее все приготовлено и по первому требованию подано, — замела хвостом Элла, — я всегда так делаю. Как только вы в столовой появляетесь, я фольгу долой и — пожалуйста, ваш завтрак на столе. Сэндвичи только сочнее становятся.

— Ясно теперь, почему я всегда получаю размякший хлеб с замерзшими сыром-колбасой, — гаркнула бабуся. — С сегодняшнего дня будешь готовить при мне.

— Простите, — зашептала Элла, — боюсь, быстро тогда не получится.

— Чушь, — отмахнулась бабка, — ты не обо мне печешься, о себе. Чем занялась после того, как паштет испортила?

Элла опустила голову.

— На секундочку наверх поднялась.

Старуха не выпустила жертву из зубов.

— Зачем?

— Умыться, — пояснила жена Олега.

Владелица особняка выпятила нижнюю губу.

— Слышала из твоей спальни звук работающего телевизора, шло шоу «Дома у звезды». Так что не ври, ты мою еду испакостила, чтобы программу поглядеть. Предполагала, что я, как обычно, в одиннадцать спущусь или попрошу в комнату завтрак подать, значит, успеешь в экран попялиться. Потом фольгу сдернешь, и жри, Елизавета Гавриловна, месиво. Не вышел номер, сегодня я раньше спустилась. Признавайтесь, кто слопал мой завтрак?

Нина Анатольевна открыла рот, явно собираясь сказать о вредности жирной гусиной печени, но вовремя поняла, что лучше промолчать.

— Ну, кто сожрал мой завтрак? — слишком спокойным голосом повторила вопрос старуха.

— Не знаю, мамочка, — прошептала Нина.

— Не знаю, — эхом подхватила Элла.

— А кто в курсе? — не успокоилась бабка.

Я наконец-то справилась с рагу и прикидывала, как бы побыстрее покинуть столовую.

— Бутеры были завернуты в фольгу? — вдруг спросил Виктор.

— Да, — обрадовалась Элла, — чтобы не заветрились. Ой! Боже! Ты их съел! Витя, что ты наделал?!

Я взглянула на сурово сдвинувшую брови старуху.

К сожалению, многих пожилых женщин родственники не жалуют. Дети и внуки считают бабушку выжившей из ума маразматичкой, им и в голову не придет спросить у нее совета. И одевают пенсионерку по остаточному принципу, то есть тратят на нее деньги, оставшиеся после того, как нарядится молодежь. Да и покупают какую-нибудь серо-буро-малиновую бесформенную хламиду, приговаривая: «Зачем старухе модная дорогая вещь? Дома у телика в чем угодно тухнуть можно».

Но в этой семье дела обстоят иначе, здесь лучше всех выглядит Николаева-старшая. Когда я познакомилась с ней, то подумала: бабушку в семье очень любят, ей дарят красивую одежду, возят ее в салон на укладку и маникюр. Потом поняла: нежных чувств к Елизавете Гавриловне домашние не испытывают, ее побаиваются, девяностолетняя бабка ухитряется крепко держать родственников в узде. И вот сейчас стало ясно, по какой причине дочь, внуки и зять лебезят перед старухой, — у нее в руках источник финансового благополучия Николаевых, ювелирные изделия из коллекции ее тестя.

Одна из сотрудниц «Элефанта» год назад продала на аукционе «Сотбис» кольцо, доставшееся ей от прапрадеда, и купила загородный дом. Да, да, если вы обладаете антикварной драгоценностью в хорошем состоянии, которая имеет клеймо мастера плюс камни чистой воды, то можете не бояться нищей старости — некоторые украшения уходят с молотка за миллионы. Полагаю, золотой запас Николаевой хранится в банке, а родственнички надеются, что бабка упомянет их в завещании.

— Витя, ты съел бутерброды Елизаветы Гавриловны? — продолжала допрос Элла. — Но я на них прикрепила записочку: «Не трогать. Завтрак бабушки».

— Нет, я не прикасался к сэндвичам, их Олег упер, — пояснил Виктор.

— Олежек? — ахнула Элла.

— Ага, — подтвердил Витя. — Я стоял у мойки, а твой муж в холодильник нос засунул, сверток из фольги вынул и присвистнул, глядя на твое послание: «Спасибо, что предупредила. Завтрак бабки! Ей всегда самое вкусное достается. Ну, ничего, сегодня Елизавете Крокодиловне придется маманькину здоровую еду хомячить». Взял сверток и ушел.

— Почему я этого не видела? — удивилась Нина Анатольевна.

— Вы как раз пошли в чулан за сгущенкой, — пояснил Арефьев, — а Элка наверх поднялась.

— Сейчас позвоню и попрошу его еду не трогать, — засуетилась Элла, — поеду на «Кинофабрику», привезу бутерброды назад.

— С ума сошла? — остановила ее старуха. — Не прикоснусь к бутерам, которые туда-сюда полдня путешествовали. Что за тупая идея? Так! Что я получу на завтрак взамен утраченных сэндвичей?

Элла сгорбилась и вцепилась пальцами в столешницу. Нина Анатольевна втянула голову в плечи.