Неожиданно слышу, как за порогом раздаются шаги.

– Черт! – Тут же я срываюсь с места, придавливаю всем телом дверь и запираю ее на несколько оборотов. Я не хочу ни с кем разговаривать. Не хочу видеть Морти. Что он обо мне скажет? А Саймон? – Дьявол!

Резко подаюсь вперед и ударяю кулаком по двери. Мои пальцы вспыхивают от боли, а внутри образуется странная пустота. Я словно лишилась какой-то важной части.

– Ты убила человека?

– Замолчи.

– Тебе понравилось?

– Я сказала, заткнись! – Перевожу на парня взгляд, но Хантер спокоен.

Его лицо безмятежно, лишь губы трогает ухмылка. Я уже ее ненавижу. Ненавижу то, как он доволен собой, как он бесстрастен и равнодушен. Ему наплевать, что мы схватили его и захотим выведать информацию. Хантер Эмброуз ничего не боится. Он темный, как и говорила Венера, и ему все равно на то, что будет дальше.

– Думаешь, папочка очень расстроится, когда узнает, что ты мертв? – интересуюсь я и пожимаю плечами. Жду хотя бы какую-то реакцию, но на лице парня не дрогает ни один мускул. Он лишь слегка подается вперед.

– Думаю, сейчас ты видишь его лицо.

– Чье лицо?

– Того человека, которого убила.

– Я не…, - запинаюсь. Стискиваю пальцы и оказываюсь прямо перед лицом Хантера. Не знаю, что руководит мной, ведь никогда раньше я не испытывала подобной отчаянной ярости. Она сжигает все хорошее, что когда-то было во мне. – Еще одно слово, и я тут же проделаю дыру в твоей голове.

– Уверена?

Эмброуз нависает надо мной. Я смотрю в его черные глаза и понимаю, что не смогу вновь нажать на курок. Мои пальцы дрожат. Я пытаюсь сжать их, но рука трясется, будто в судороге. Мне становится больно.

– Это пройдет, - внезапно тихим голосом обещает парень. Теперь он выглядит иначе и глядит на меня с понимаем. А я растерянно поджимаю губы. – Ты привыкнешь.

– К чему привыкну?

– К этой боли.

– К какой еще боли? Я не…

– Ты привыкнешь, - вновь повторяет он, - как и все убийцы.

Убийцы. Это слово пробуждает во мне череду бешеных чувств. Я стараюсь смотреть на парня решительно, но едва не валюсь на колени. Что я сделала? Что бы мне сказал мой отец? Я – чудовище. Я лишила человека жизни.

Я должна уйти.

Бросаю последний взгляд на Эмброуза и иду к двери. Нужно подумать, прокрутить в своей голове то, что успело произойти, и сделать это лучше вдалеке от Морти и Саймона.

– Страшно, да? – вдруг спрашивает меня парень, и уже на пороге я останавливаюсь.

– Я не боюсь тебя, Хантер.

– Я и не про себя говорил, Эмеральд. – Странно слышать из его уст свое имя. Оно тут же кажется мне неправильным и чужим. – Страшно быть самой собой.

ГЛАВА 9. ДВУХСОТЛЕТНИЙ ЧЕЛОВЕК.

Я не помню, как оказываюсь в общежитии. Вообще не понимаю, что происходит. Во мне пылает недоумение, и от него ноет все тело, будто я страдаю неизлечимой болезнью. Я сажусь на кровать, складываю на коленях руки и думаю: что дальше? Шейлин О’Брайн сопит и ворочается. Сейчас раннее утро, все еще спят, и, может, и моя совесть тоже спит. Я ведь ее совсем не чувствую. Хотя, что тогда во мне дерет и будоражит мысли? Сейчас я кажусь себе взвинченной или наоборот безразличной. Я не знаю. Я не понимаю себя.

Руки неприлично тяжелые. Такое ощущение, будто я даже сейчас сжимаю в пальцах пистолет. Но это неправда. В них ничего нет. Тогда почему я представляю то, как сверкает металлический корпус? Почему я знаю его точный вес и помню отдачу при выстреле?

Встряхиваю головой. Я сделала то, что должна была. Спенсер Доусен заслужил мое презрение. Но заслужил ли он смерть?

Я поднимаюсь на ноги. Перебинтованные раны вспыхивают, а внутри все мгновенно переворачивается и фальшиво взвывает. Мне должно быть плохо, но я борюсь с виной, не осознавая, что именно я натворила. Одна моя часть кричит – ты монстр, вторая спокойно и размеренно выдыхает, шепча – ты спасла многие жизни, убив предателя, и отомстила за отца. Правда, легче мне отнюдь не становится. Я разрываюсь на части и начинаю мерить комнату шагами, нервно покусывая пальцы и безнадежно размышляя о том, чего никогда не поймет моя темная сторона, но всегда будет пробуждать – светлая.

Если она у меня есть.

– Эмеральд? – сонно спрашивает Шейлин. Я перевожу на соседку взгляд и неуклюже замираю, свесив вниз руки. – Это ты?

– Да.

– Где ты пропадала?

– У меня были дела.

– Что еще за дела на две недели? – девушка потирает лицо пальцами. На ней широкая пижама, а волосы связаны в косу. – Преподаватели не любят, когда ты исчезаешь. К тому же, сюда вновь приходила полиция. Ты разобралась с ними?

Хороший вопрос. Я пожимаю плечами и отворачиваюсь. Голова так и ждет, чтобы взорваться. Она пульсирует, и эхо разносится по всему телу.