– Чувак.

– Да! Как жаль, что сейчас это стало модным.

– Сейчас многое популярно. Например, одеваться, как шлюха. Я о вашей дочери. Вы бы проследили за ней. Эти хвосты и юбки, словно девочка начиталась комиксов…, они не доведут до добра, только неприятностей накликают.

– Думаю, Эрин сможет постоять за себя.

– Все бывает в первый раз.

Сомерсет криво ухмыляется. Придвигается к столу и наклоняет голову в бок, изучая меня и сканируя, словно я редкая картина. Меня это начинает раздражать.

– Что именно вас так интересует в моем лице? – рявкаю я, не подумав. Возможно, он злится, но вида не подает. – Хватит играть. Я хочу понять, что я здесь делаю.

– Я уже сказал.

– Вы солгали.

– Я не лгал. Я должен был с вами встретиться, мисс Эберди, ведь хотел проверить то, что у меня вышло, результат. Это важно для меня.

– Какой еще результат? – не понимаю я.

– Я – ученый, Эмеральд, и дело моей жизни – найти лекарство от болезни.

– Вы болеете?

– Да, и уже давно. Заболел, когда одна девушка – не будем называть имен – дала мне второй шанс, не догадываясь, нужен ли мне он.

– Вы говорите о Кайман Прескотт?

– Наверно.

– Не притворяйтесь, будто вы не помните ее, Эмброуз.

Мужчина хмыкает. Поправляет пальцами ворот рубашки и улыбается:

– Да, вы правы, я помню все до мельчайших подробностей. И цвет ее глаз, и волосы и то, как она говорила со мной, и как на меня смотрела.

– И чем же вы заболели?

– Вы ведь знаете.

– Честно? Я понятия не имею.

– Я перестал чувствовать.

Удивленно вскидываю брови. Смотрю на Сомерсета и растерянно затихаю, не веря в то, что слышу. Неужели двухсотлетний человек живет не для того, чтобы отомстить, а для того, чтобы вновь начать чувствовать? Не понимаю. И думаю, что он лжет.

– Вы ведь шутите, верно?

– Я не умею шутить.

– Хватит, мистер Эмброуз. Неужели единственное, что вам нужно – это лекарство от безразличия? Так не бывает.

– Почему?

– Потому что злодеи не хотят чувствовать.

– Злодеи – от слова злой. А я злиться не умею. Так что наверно, ваш источник солгал вам, мисс Эберди. Я просто иду к цели. И только. Вот уже двести лет я пытаюсь понять, в кого я превратился. А вы считаете, что убиваю я ради забавы. Так ведь? Нет. Я добываю информацию. Провожу исследования. Когда-то жить, ничего не ощущая, было правильно, но не теперь. Я думаю о запахах, о вкусе, об эмоциях…, это то, чем владеет каждый, но то, чего лишили меня. Разве это справедливо, скажите? Вы знаете, вы ведь чувствуете, что я считаю потрясающим, ведь наслышан о вашей истории.

– Что? – недоуменно морщу лоб. – О моей истории?

– Да. О пожаре. Я ведь знаю, что мы с вами похожи, Эмеральд, - Сомерсет наливает себе еще вина и отпивает его, не отводя от меня глаз. Его губы дрогают от легкой улыбки.

Меня же пронзает холод. Эмброуз знает, что меня, как и его воскресили. Знает, что между нами существует связь. Но откуда? Я нервно сглатываю и закидываю ногу на ногу.

– Как видите, не всем повезло так же, как и вам. – С сарказмом протягиваю я. – Мне не представился шанс оставаться всегда молодой. Хотя, если честно, паршивая бы была у меня тогда история: четыре года – это не время для вечеринок и парней.

– Пожалуй, это и поражает меня, мисс Эберди. Мой эксперимент прошел успешно, а я так и не понял, почему именно.

Хмыкаю.

– Что значит, ваш эксперимент?

– То и значит. Я годы потратил на то, чтобы понять свою суть. Но это сложно, когда изучаешь самого себя. Мне же нужен был новый объект, научно-исследовательская работа со стороны. Я хотел заметить то, чего не замечал у себя, ведясь на поводу у субъективных оценок. Понимаете?

– Как-то не очень, мистер Эмброуз.

– Я не мог воспользоваться машинкой, пытался забрать ее множество раз, но всегда сталкивался с проблемами и препятствиями – с вашим отцом в том числе. Сколько же мне можно было ждать? И чего ждать? Если эксперимент не поддается воздействию снаружи, стоит организовать его изнутри. Машинка была далека для меня, но не для вашего рода. И мне просто осталось выбрать ведущие фигуры, распределить роли.

Живот сводит. Я крепко поджимаю губы, смотрю в безумные глаза и никак не могу поверить в то, что слышу. Нет, не может быть.

– Мой выбор пал на вас, мисс Эберди, ведь Колдер так любил свою дочь. Я наблюдал за вами много лет, изучал повадки, привычки. Я должен был знать о вас все, чтобы потом составить точный отчет.

– Значит, пожар устроили не для того, чтобы устранить противников?

– Это стало приятным бонусом. Но, в целом, да. Я искусственно создал ситуацию, а вам осталось отыграть свои роли. Правда, эксперимент мог провалиться, когда вы едва не сгорели заживо. Тогда мне пришлось вмешаться.

– Что?

– Я запомнил ваше лицо в тот момент, Эмеральд. Когда вы умирали. Знаете, вы ведь не плакали. Я вынес вас из дома и оставил на земле, а вы крепко за меня держались, молча задыхаясь. Это поразило меня, если признаться. Но главное, пожалуй, в том, что ваш отец, как я и предполагал, вернул вас к жизни. А вы…, - Сомерсет довольно ухмыляется, - вы не утеряли способность чувствовать. Да, действие пишущей машинки отразилось и на вас. В вас проснулась холодность и жестокость, равнодушие. Но вы излечились от безразличия.