– Я…, - парень чешет шею, - я, конечно, попробую. Но…

– Нет никаких но. Нужно сделать это, иначе меня посадят за решетку. Там, конечно, гораздо веселее, чем у Сета, но все равно – хочется слабо.

– Хорошо-хорошо, я понял.

– А что буду делать я? – Прескотт поднимается с пола и вскидывает подбородок. Ее глаза становятся темнее. – Ты ведь не думаешь, что пойдешь одна.

– Я пойду одна.

– Эмеральд!

– Но ты, - продолжаю я, - ты – запасной вариант. Если у меня вдруг что-то не выйдет, ты пойдешь и прикончишь любого, кто встанет на пути.

– Это не честно.

– Не рвись ты так спасать человечество. Поверь мне, в этом нет ничего интересного.

– Но ты можешь пострадать.

– Будем надеяться, что я отделаюсь легким испугом.

– Эмеральд…

– Перестань, Венера, - я кладу ладонь на плечо девушке, - все будет в порядке. Что со мной может случиться? К тому же, вы будете рядом, и я не к Эмброузу домой собираюсь.

– Я не хочу, чтобы и ты…

Прескотт замолкает, а я и так понимаю, что она пытается сказать.

Впервые мне хочется выглядеть сильной ради кого-то. Ради этой девушки, которая, порой, становится опасней бури. Я киваю.

– Не переживай.

– Лучше бы ты переживала.

– С какой стати? – прыскаю со смеху. – У меня такая отвязная сестра! Не думаю, что есть повод дрожать от ужаса.

Мы выезжаем следующей ночью. Мортимер распечатывает мне картинку револьвера и говорит быть осторожной. Но, в общем, он выглядит очень плохо. Постоянно молчит, и мне кажется, желает удачи неосознанно. Не думаю, что он понимает, на что мы решились, иначе бы встал поперек лифта и не выпустил бы нас наружу.

Всю дорогу я изучаю револьвер, вертя лист из стороны в сторону, то приближая его к глазам, то отдаляя. В конце концов, бумага мнется, и Саймон выдергивает из пальцев рисунок, чтобы я не испортила его до того, как попаду в музей, иначе потом не смогу ни с чем его сверить. Вредный он и жутко взволнованный. В его машине повсюду разбросаны какие-то чертежи. На приборной панели стоит ноутбук. Еще в его ухе торчит наушник, и я думаю, что именно через него мы будем общаться, когда я войду в здание.

Ночь холодая. На мне черные штаны и теплая толстовка. Я надеваю капюшон, туго стягиваю ремень, на котором висит браунинг, и выхожу из салона, вообразив себе, что не револьвер собираюсь украсть, а просто прогуляться по пустому, гигантскому музею. Если честно, мне совсем не хочется угодить в неприятности, но почему-то я не сомневаюсь, что их будет огромное количество. Когда в последний раз простое решение проблем было не ловушкой, а удачей? Я уже и не помню такого.

Выдыхаю холодный воздух.

– Итак, - Саймон тоже выкатывается из салона. Венера следом за ним. – Не волнуйся. Я все время буду на связи и скажу, куда идти, чтобы ты не угодила в тупик. В здание – как мы и планировали – ты пройдешь через черный вход. И прошу тебя, Родди, давай без этой твоей самодеятельности. Ты просто находишь револьвер и возвращаешься.

– Если что-то пойдет не так, говори сразу, - просит Прескотт. У нее трясутся губы, и я не знаю отчего: от страха или от холода. – Мы будем здесь, никуда не уедем, пока ты не выберешься из музея, слышишь?

– Хватит меня накручивать.

– Охрана обходит залы каждые четверть часа. А ровно в половину первого у них, как и обычно в будни, пересменка. Это значит, у тебя есть еще минут пять. Слышишь? Пять минут, и коридоры на время опустеют.

– Что с камерами?

– Система безопасности под моим контролем. Но ты не обольщайся. Я не собираюсь вырубать видео. Я буду отключать одну камеру за другой, исходя из твоего маршрута, для того, чтобы эти болваны как можно дольше не понимали, что происходит.

– Так тебя послушать, можно подумать, что у нас действительно хороший план.

– У нас хороший план, - ворчит Саймон. – Просто обычно хорошие планы нарушают плохие люди. Все, Родди, не задерживайся. Пистолет с собой?

– Да.

– Иди сюда. – Парень крепко обнимает меня и грузно выдыхает. Никогда я не видела его таким взвинченным. А мне-то казалось, что он боится только итоговых экзаменов, но, видимо, я ошибалась. – Будь осторожна, бестия. Прошу тебя.

– Я сама осторожность, ковбой.