Мы разбили лагерь на самом берегу реки, на террасе, обрывающейся к воде отвесной, постоянно разрушающейся стенкой аллювия.

Высота обрывчика -- 1,7 м над теперешним, еще высоким уровнем воды в реке; самая терраса сложена из песка и гальки (явно речные отложения). Острова кругом все галечные и непостоянные, так как река часто меняет русло и то намывает, то размывает как их, так и берега свои. Среди деревьев, густо покрывающих острова, выделяются лозник (Salix viminalis), ветловник (S. macrolepis), тополь, ольха и на террасах берега белая береза.

Терраса, как намытая рекой, представляет собой неправильную систему понижений и повышений, причем гряды повышений с чисто песчаной на глаз почвой, сухие, нередко одетые густым ковром лапчатки, или седыми побегами кошачьей лапки (Antennaria dioica),или даже ковром лишаев-кладоний и стереокаулонов. Путь к Быстрой прегражден несколькими небольшими протоками с тихим течением и илистым топким дном, пролегающим среди древесной чащи. На всей этой террасе под дерном понижений прямо галька. В полуверсте от реки высится вторая терраса, особенно высокая со стороны Быстрой и густо обросшая лесом из эрмановской березы, тополей и др. С ее возвышенного края, густо одетого кедровником, открывается вид на Бархатную сопку и следующий за ней снеговой хребет. Микижинский увал лишь немногим превышает верхушки тополей, растущих у р. Быстрой, в долине которой, как и на увале, не видно среди леса ни одной прогалины.

Вторая терраса образует высокий мыс на углу, где долина Быстрой сходится с Паратунской долиной; выше по Быстрой она понижается, тогда как нижняя терраса сохраняет свой характер. Далее от реки верхняя терраса переходит постепенно в увал и становится сильно неровной; увал же тянется, по-видимому, до самого хребта, идущего от Завойки к Начике (т. е. Быстринского).

Если от стоянки взять немного вниз по реке и затем свернуть прочь от нее, то небольшой подъем на пониженную здесь вторую террасу открывает обширную площадь с остатками построек Николаевской и поселка прокаженных, стоявшего тоже на самом берегу речной протоки. Почти вся эта площадь поросла густейшей травой, причем на месте прежних культурных участков развились обширные совершенно чистые заросли Digraphis arundinacea и Роа pratensis. Сохранилась вполне только часовня и отчасти дом фельдшера; все остальное сожжено по приказу начальника, чтобы дезинфицировать местность.

Площадь эта заканчивается небольшим спуском к болотистой долинке с большими ключами, сливающимися постепенно в р. Тихую, которая медленно прокладывает себе путь к морю среди болот дельты. На прилегающих островах чаща ивняков (исключительноSalix sachalinensis) так густа, что они превращаются в тонкие прямые жерди, облиственные лишь на верхушке. Жители Микижиной ездят сюда за шестами, жердями и лыком, нужными им для сооружения запора.

В. П. Савич, ходивший на экскурсию несколько далее в сопровождении С. Н. Поршнякова, наткнулся в густейшей чаще ивняков, около одного из богатых рыбой ключевых бассейнов системы р. Тихой, вплотную на медведицу с медвежатами и выстрелом из берданки уложил ее на месте. Поршняков другим выстрелом убил медвежонка. Мясо их составило солидное подспорье к нашим припасам.

9 июля мы с Савичем ходили по трактовой тропе, ведущей в долину Авачи, на озеро, которое лежит уже на краю Авачинской тундры, т. е. низменной полосы, образованной дельтовыми выносами рек Авачи и Паратунки. Путь шел низкорослым редким березняком с примесью ив и боярышника, по ковру трав, где особенно обильно цветет теперь Geranium erianthum, называемый жителями по форме плодов "Егорьево копье".

Верстах в трех от стоянки, справа от тропы, мы могли осмотреть очень интересный ключевой бассейн, по-местному -- "курчажину", который имеет сажен 5--7 в ширину и 20--25 в длину, с крутыми стенками и стоком в р. Тихую. В курчажине гуляет целое стадо красной рыбы, еще серебристо-белой, так как она недавно лишь пришла с моря. В мелкой воде им трудно прятаться, и на берегу всюду валяются следы медвежьих ужинов -- обглоданные рыбьи хвосты и головки; чайки садятся более крупным рыбам на спины и клюют их, вырывая целые куски мяса. Сами рыбы, плескаясь в воде, производят столь большой шум, что издали можно предположить присутствие какого-либо крупного животного, которое ворочается в воде.

В версте далее тропа выходит на край террасы, обращенной к Авачинской тундре и р. Тихой. Подножие этой террасы обтекает небольшая речка, впадающая в Тихую. Тундра за речкой кочковатая, торфянистая, с массой мелких кустарников, сильно пересыпана дресвой. Специальным ее изучением занялся Л. Г. Раменский. Озеро с чистой водой окружено каймой чистого торфяного мха. От него на NO тянется бесконечная на глаз равнина, с очень немногочисленными одинокими деревьями ольхи и ивы, главным образом по берегу р. Тихой. Далее эта равнина сливается с водами Авачинского залива.

Обширные торфяные болота этой равнины очень типичны и, вероятно, пригодны для технической их выработки, хотя встречающиеся на различной глубине тонкие прослойки дресвы, конечно, ухудшают качество торфа. Река Тихая имеет вид широкой (около 10 саж.), плоской канавы, дно которой выполнено толстым слоем ила и поросло сплошными зарослями лютика и рдеста.

10 июля я попросил нашего нового работника Плохих пройти в Завойку (16 верст) и заказать там лошадей, которые доставили бы нас в это селение. 11-го утром приехали завойкинцы с десятью лошадьми, на которых они могли навьючить лишь около половины нашего скарба; кроме того, они выражали свое крайнее неудовольствие на паратунцев, которые-де обязаны были доставить нас в Завойку и не сделали этого. Так как мы сообщили им, что паратунцы ссылались на невозможность переехать через Быструю, то они сейчас же снова сели на лошадей и съездили в Микижину (брод оказался лошадям по колено), где и излили свой гнев на леность и хитрость паратунцев. Вернувшись, они навьючили, сколько могли, наших вещей, и мы тронулись, оставив Л. Г. Раменского заведовать всем оставшимся и заканчивать исследование тундры по р. Тихой.

Путь от Николаевской за {* Очевидно, не "за", а "на" -- Прим. ред., 2008 г.} Завойку идет, как уже было сказано, редким мелким березняком и низкотравными лугами с массой цветущей герани вплоть до выхода к увалу, у подножия которого начинается Авачинская тундра и который представляет собою низкий отрог близлежащей части Быстринского хребта. Под увалом видно небольшое озерко с луговыми березами. Л. Г. Раменский считает его просто расширением русла того ручья, который правее впадает в р. Тихую. Здесь тропа круто поворачивает на север и входит в березовый лес с ясными следами пожара, о котором упоминает В. Н. Тюшов в своей книге на стр. 11-й.