Спал я беспокойно; мне то и дело являлся Свонстром, укоризненно качал головой и, глядя в глаза, спрашивал, как я мог с ним так поступить. Проснулся я со словами: «Я думал, кто-кто, а ты меня точно поймешь».

С самого утра у меня разрывался телефон. Я попробовал не обращать внимания, но в конце концов снял трубку. Звонил Келли Дэвис.

– Нам срочно нужно поговорить.

Вскоре его «Мерседес» притормозил у меня под окнами. Бывший школьный спортсмен, Келли был похож на раздобревшего футболиста, который с трудом влез в дорогой костюм – правда, такой измятый и потрепанный, как будто его использовали вместо пижамы. По дороге к двери адвокат отмахивался от репортеров и отталкивал микрофоны, игнорируя шквал вопросов о своем клиенте.

Я впустил его и тут же запер дверь.

На заспанном лице Келли застыла сердитая гримаса.

– Ты видишь, что творится? Когда я согласился тебя представлять, то рассчитывал, что ты будешь со мной честен, что ты дашь мне всю информацию, важную для твоей защиты. Посмотри мне в глаза и скажи, что ты не лгал.

Я отвернулся.

– Ты отдаешь себе отчет, в какое положение меня поставил? Думаешь, если я адвокат, то у меня нет совести, одни амбиции? Это что, такой розыгрыш? Заявляю тебе, Дон: если так, то развлекайся без меня. Предлагаю обмен: ты говоришь мне правду, а я ухожу, не вызывая полицию.

Я махнул в сторону кухни.

– Кофе хочешь?

– Я серьезно, – сказал Келли. – За кражу личности тебя по головке не погладят.

Я выложил ему все без утайки – он имел право знать. Объяснил, как Свонстром утратил свой дар и как исчез осенью две тысячи седьмого. Я признался, что заварил эту кашу, чтобы подарить писателю новый сюжет, в котором он, судя по всему, отчаянно нуждается.

Келли сидел за столом, поддерживая голову руками, и судорожно вздыхал, как будто ему вот-вот перекроют кислород.

– Невероятно.

Я показал Келли фото Свонстрома и спросил, случалось ли ему быть принятым за собственного кумира, за человека, которого он боготворил. Он ответил, что нет. Я спросил, как бы он поступил на моем месте, если бы в нем узнали человека, с которым все безуспешно жаждут познакомиться. Кстати, в новостях передавали, что со дня моего появления на публике спрос на книги Свонстрома резко подскочил.

– Кому это выгодно, Свонстрому или мне? – спросил я. – Ему теперь незачем показываться на людях – я вызвал огонь на себя.

Адвокат заметил, что я же сам и спустил курок.

– Согласен, – сказал я, – и все-таки я заслонил Свонстрома собой.

Келли лежал на диване с мокрым полотенцем на лбу и размышлял, как быть дальше. Я наблюдал за суматохой под окнами.

– На тебя подали в суд. Кем бы ни был этот «безликий голос», он может оплатить адвокатов подороже меня.

– Какие доказательства он предъявил? Откуда нам знать, что он – настоящий Свонстром?

Келли сел и указал на меня пальцем.

– Если это Свонстром, ему не нужны доказательства; истина на его стороне. Он – тот человек, которым назвался. Истина как лев: в случае угрозы ее не нужно защищать – достаточно просто выпустить из клетки. А что предъявишь ты? Только ложь и домыслы. Думаю, ты все прекрасно понимаешь и понимал с самого начала. Просто хотел проверить, как далеко все зайдет и чего ты успеешь достичь до разоблачения.

– И чего же я достиг? – спросил я.

– Твое фото транслируют по всем каналам. Многие жизнь бы отдали, чтобы услышать свое имя из уст знаменитого ведущего или дать интервью крупной телекомпании. За последние два дня ты получил и то и другое – и не говори, что это пустяк. О тебе будут писать, пусть как о поклоннике-психопате, но тем не менее. А может, даже ты сам напишешь книгу, которая разойдется миллионным тиражом.

С этими словами в голове адвоката как будто что-то щелкнуло, и он бросил на меня взгляд, который я не берусь описать.

Мы проговорили с Келли ночь напролет, подливая в запотевшие бокалы виски и имбирное пиво. Мне удалось убедить его, что я вменяем и продумал все до мелочей.

– Ты все равно уже увяз по уши, – увещевал я. – Поздно выходить из игры, лучше досмотри ее до конца.

К рассвету я разбил в пух и прах все его контраргументы, и Келли принял мое безумное предложение. Выйдя через черный ход, он прошагал три квартала пешком и у ближайшей заправки вызвал такси на работу. Затем подал встречный иск против человека, называющего себя Доном Свонстромом.

* * *

Свонстром отказался предстать перед камерой, но согласился на телефонное интервью с Ларри Кингом, которое стало началом конца. Когда я услышал этот мягкий спокойный голос, чуть охрипший от многолетнего пристрастия к сигарам, то сразу понял, кому он принадлежит. Только обладатель этого голоса мог написать книги, перевернувшие мою жизнь и сформировавшие мое мировоззрение. Так звучал голос мудреца, пророка. Я был глубоко потрясен, когда Свонстром сказал Ларри, что жалеет меня. Что я, судя по всему, неблагополучен – дважды в разводе, не состоялся ни как отец, ни как писатель, переживаю тяжелый стресс, и меня не следует судить слишком строго. Он сказал, что сочувствует мне, но иск не отзовет.