только уже не утешительное, а в честь моей неожиданной победы.

Однако через бурно проведенные полтора месяца, когда в институте вывесили

утверждённые списки принятых, фамилии автора там отчего-то не оказалось.

Я видел, что те, кто набрал даже на целых три балла меньше меня, зачислены,

и почёл случившееся явным недоразумением, но учёный секретарь факультета,

приёма у которого я добился, сухо напомнил мне о советском законе, дающем

право институциям отклонять любые заявления без объяснения причин.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Это был сокрушительный удар ниже пояса. Я пропустил все сроки, когда бы мог

держать экзамены в другие ВУЗы, и многочисленные прежде бойкие агенты их,

вербовщики троечников, давно покинули ставший странно тихим городок физтеха

между Новодачной и Долгопрудной.

Я вернулся в Одессу и остаток лета убивал в томительном ничегонеделаньи

один без друзей на раскалённых пляжах, заплывая километра за два от берега

и часами качаясь на лёгких волнах, глядя в безоблачное небо.

Каждый день я ожидал грозной повестки из военкомата, поскольку закончив

одиннадцать классов и никуда не поступив, подлежал в том году призыву.

Надо сказать, военная казарма того времени с её дедовщиной и беззаконием

была губительна для мальчиков домашнего воспитания и солдатская служба

наверняка калечила их, морально и физически, а то и сводила в гроб.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Мои чекистские родичи приободряли меня, однако же проявляли непонятную

скованность в общении с потерпевшим, уходя от обсуждений моего будущего.

Как вдруг из ректората физтеха пришло письмо на бланке с массой извинений

за допущенную грубейшую ошибку, во исправление которой они предлагали мне

занять в последний момент случайно освободившееся из-за болезни поступившего

место на ведущем их факультете, Общей и Прикладной Физики, да ещё в группе,

составлявшей предмет сокровенных вожделений каждого абитуриента - 22-ой,

находившейся под прямым кураторством самого великого нобелевского лауреата

Петра Капицы !

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Через много лет мать открыла мне детективную историю моего поступления,

взяв с меня клятву никому никогда о том не рассказывать, впрочем, думаю,

сейчас рассекречивание тайны вряд ли серьёзно заденет чьи-либо интересы

и оттого собираюсь нарушить обет молчания.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

В 60-е годы холодная война пошла на убыль, отношения между СССР и США

слегка оттаяли, и по настоянию последних евреи Империи получили впервые

право выезда на свою « историческую родину ».

Воспользовались им немногие, но оставшихся охватила паника, ибо среди них

циркулировали слухи о брошенной лидером их « доисторической родины » фразе:

« Мы не станем готовить кадры для Израиля », и все ожидали введения неких

неофициальных мер по преграждению доступа евреев к высшему образованию.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Такие настроения играли на руку нечистоплотным членам приёмных комиссий,

вымогавшим взятки у родителей не уверенных в себе абитуриентов, особенно

в Одессе, известной криминальными склонностями её жителей, бравшими начало

в традициях дерзких контрабандистов периода « порто-франко ».

Некоторые же авантюристы действовали крупномасштабно и собирали данные

и обрабатывали перспективную клиентуру загодя.

Один из них имел неосторожность приблизиться к моей состоятельной родне

с предложением содействовать моему поступлению в лучшие одесские ВУЗы.

Вымогатель занимал значительный пост во всесоюзных министерских кругах,

и, в соответствии с веяниями эпохи, мог и впрямь обладать решающим голосом

в органах упомянутых им заведений города.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Если бы персональные пенсионерки просто отшили негодяя, он, скорей всего,

перестал бы досаждать почтенным дамам, однако бывшие чекистки, конечно,