На по-настоящему хорошей информационной встрече не делятся второстепенной информацией, ведь ею можно обменяться по-другому (с помощью электронной почты, телефона и т. д.). Хорошая встреча не превращается в:

Этот способ годится только для тех коллег, которые слишком заняты или слишком ленивы и потому не могут прочесть доклад заранее. Только их и надо кормить с ложечки.

То есть медленное изложение информации, которую слушатели могли почерпнуть в другом месте, – только для того, чтобы показать, насколько вы хорошо владеете материалом.

Разговоры ради разговоров. Если вы или ваши коллеги любите наслаждаться звуками собственного голоса, купите-ка диктофон. Тем более он есть в большинстве смартфонов. Запишите себя, когда вы толкаете умную речь, и слушайте в свободное время в машине или в самолете. Но не тратьте наше время.

То есть повторное прокручивание информации, которую работники уже знают. В 1980-х Уильям Титас и Гарольд Стассер, два психолога из США, которые изучали коммуникацию в группе, выяснили, что большая часть того, что обсуждается на встречах, уже была известна членам группы. Переработку вторсырья ораторы затевали не потому, что заботились об охране окружающей среды, но чтобы укрепить свои позиции в группе. В этом больше политики, чем обмена информацией.

Используя этот способ, можно заставить аудиторию увязнуть в деталях, зато вы ослепите всех своим знанием предмета.

Очень часто путают два понятия: «Я хочу поделиться информацией» и «Я хочу высказать свое мнение». Чаще всего это происходит у начальства.

Это ловкий способ неверного использования информационной встречи, который серьезно подрывает организационную культуру. Вот как это работает. Босс говорит: «Давайте дополнять друг друга, тогда мы узнаем, что происходит». Чего он хочет добиться на самом деле: «Я притворюсь, будто делюсь информацией, но на самом деле вытяну ее из вас, и тогда я буду выглядеть отлично перед своим боссом». Это может разок и сработать, но как только до всех дойдет, что происходит на самом деле, люди перестанут выдавать важную информацию.

Присяжный № 8: Я просто хочу поговорить

Присяжный № 7: Да о чем тут говорить? Одиннадцать человек здесь считают, что виновен он. Никто, кроме вас, даже не сомневается…

Присяжный № 8: Я не пытаюсь повлиять на ваше мнение. Дело в том… Мы ведь говорим о чужой жизни. Мы же не можем решить в пять минут. Неужели вы не допускаете, что мы можем быть не правы?

Присяжный № 7: Допустить, что мы не правы? А может, это здание свалится мне на голову! Предположить можно все что угодно!

Присяжный № 8: Вот тут вы правы.

«Двенадцать рассерженных мужчин» (MGM, 1957) [38]

В классической судебной драме «Двенадцать рассерженных мужчин» присяжный № 8, которого играет Генри Фонда, утверждает, что он просто хочет поговорить, но на самом деле он хочет подискутировать.

Слово «дискуссия» происходит от латинского discutio, означающего «растрясти». В целом персонаж Фонды этого и добивается на протяжении двух часов напряженной драмы, пытаясь «растрясти» вердикт судьи, борется с предубеждениями, заставляет всех перепроверять свои инстинктивные реакции до тех пор, пока вердикт «виновен», принятый 11 голосами против одного, не превращается в единогласное «невиновен».

Это величайшее оправдание дискуссии.

То же самое происходит и у нас дома. Да, мы не запираемся, не ругаемся, не швыряемся мебелью на камеру, но вот решения таких вопросов, как, например, где семья Перлов будет проводить выходной или какой фильм-спектакль мы будем смотреть на DVD, превращаются в длительные дискуссии между мной, женой и детьми.

Дискуссия – порожденный эволюцией человека механизм, благодаря которому мы можем узнать, что же мы думаем на самом деле.

Персонаж Фонды подчеркивает: «Мы можем предположить все что угодно». Наша голова полна предположений, заблуждений, клише. Очень часто наши мысли застаиваются, и дискуссия помогает их обновить.