Этот план Щербатова по радикальному расширению области частновладельческого крепостного права исходит из представления о том, что помещики, преследуя свои собственные интересы, будут стремиться развивать хозяйство в своих поместьях, вводить разные усовершенствования, заботиться о крестьянах. В результате, по Щербатову, будет достигнуто общее благосостояние, и не только дворянство обогатится, но и казна получит прибыль — как за счет выкупа дворянами земель с крестьянами, так и за счет более исправных поступлений подушной подати от крестьян, трудящихся под надзором помещиков. Кроме того, государство вообще станет богаче за счет увеличения количества производимых натуральных продуктов.

Предлагая эту программу, Щербатов понимал, что реализация ее при существующем положении дел вряд ли возможна. Это была своего рода программа-идеал, требовавшая в качестве предпосылки благоразумного поведения от помещиков и хорошего управления государством. Поскольку в поздний период своего творчества Щербатов уже видел, что ни одно из этих условий не соблюдается, он выдвинул идею, более пригодную для практической реализации. Он предложил учредить государственную коллегию, которая бы занималась улучшением методов ведения сельского хозяйства на землях, заселенных государственными и экономическими крестьянами. Такая коллегия могла бы вводить разного рода «домостройства», следить за удобрением почвы, а также переводить крестьян, нуждавшихся в земле, на малозаселенные территории{839}.

Таким образом, теоретически предпочитая частновладельческое хозяйство, Щербатов рекомендовал в качестве практической меры улучшение государственного хозяйства. Такая двойственность в подходе, выглядящая несколько парадоксально, отражает общую амбивалентность мировоззрения Щербатова. С одной стороны, он воображал себе идеальное, «благоустроенное» общество, в котором и дворянство будет добродетельно, и государство будет действовать правильным, методическим образом, на основе рациональной калькуляции «общего блага». С другой стороны, с сожалением констатируя неосуществимость своего идеала в ближайшей перспективе, Щербатов видел практический выход в обращении к государственному механизму, пусть даже далекому от совершенства, как к единственной силе, способной спасти общество от последствий нравственного разложения.

Чтобы понять этот двойственный проект Щербатова, меряющий общество по некоторой идеальной мерке, но предполагающий также и возможность частичных улучшений путем конкретных практических мер, необходимо подробнее остановиться на характеристике общего мировоззрения мыслителя.

Возвышенный общественный идеал Щербатова, наиболее детально описанный в его утопическом Путешествии в землю Офирскую{840}, был основан на представлении о возможности существования некоего идеального общества, в котором каждый, начиная с государя и кончая крестьянином на пашне, добросовестно исполнял бы свои «должности». При этом система таких «должностей» должна быть выстроена таким образом, что каждый, заботясь о своих собственных интересах, одновременно способствовал бы достижению общего благополучия. Согласно Щербатову, такой совершенный механизм, согласующий общее благо и личные интересы членов общества, может функционировать лишь в том случае, когда потребности каждого удовлетворяются с должной умеренностью.

Щербатов учитывает то обстоятельство, что большинство людей, получая даже вполне достаточные блага для удовлетворения своих потребностей, не склонны довольствоваться этим и стремятся к большему. В совершенном обществе такое превышение желаний над действительными потребностями должно регулироваться законами, способствуя правильному функционированию государственного механизма. Представителям низших слоев общества должна быть предоставлена возможность улучшать свое благосостояние честным путем, при строгом контроле со стороны государства. Так, необходимо препятствовать обману в торговле, производству некачественных продуктов и изделий, различным злоупотреблениям и так далее.

Однако чтобы контролировать попытки обогащаться нечестным путем со стороны производящих и торгующих членов общества, необходимы честные чиновники и судьи, не подверженные коррупции. Правильность функционирования государственного механизма может быть обеспечена лишь в том случае, если корпорация государственных служащих будет иметь иную, отличную от низших, подконтрольных слоев общества мотивацию. В основе ее должен лежать в первую очередь не материальный интерес, а честолюбие, то есть забота о своей репутации и стремление к повышению своего социального статуса. Некоторое материальное улучшение жизни по мере роста таких служащих по иерархической лестнице чинов Щербатов все же предусматривает, но строго регламентирует и жестко привязывает его к статусу. Проблема, однако, состоит в том, каким образом может возникнуть корпорация таких исключительно честных государственных служащих, для которых честолюбие оказывается более сильной мотивацией, нежели стремление к богатству.

Щербатов видит решение этой проблемы в культивировании наследственного дворянства, связанного строгим кодексом чести, причем бесчестье или заслуги должны бросать тень или отсвет славы не только на тех, кто совершил соответствующие поступки, но и на весь их род. Честь принадлежит не просто той или иной личности, а родовому имени, и честолюбие должно иметь не персональный характер, но являться заботой о честном имени, принадлежащем целому родовому клану. Таким образом, привязанность к родным и забота о собственном потомстве оказывается тем естественным побуждением, которое Щербатов хочет использовать, чтобы противодействовать стремлению к личному обогащению.

Проблема современного Щербатову «неидеального» общества состояла, по его мнению, прежде всего в том, что сами эти «естественные» связи оказывались под угрозой вследствие распространившегося «самства». Последнее может быть кратко охарактеризовано как предпочтение немедленного удовлетворения индивидуальных прихотей и желаний интересам других людей, пусть даже и связанных с данным индивидом родством, дружбой или узами брака. Понятие «самства» Щербатов вводит в качестве главной причины, объясняющей, отчего произошло обличаемое им «повреждение нравов». Он описывает действие «самства» следующим образом: