Субъект преступления — это лицо, совершившее уголовно наказуемое деяние и в соответствии с законом способное нести за него уголовную ответственность. В соответствии со ст. 19 УК уголовную ответственность могут нести только вменяемые физические лица, достигшие установленного законом возраста, с которого наступает ответственность за данное преступление. Таким образом, юридическими признаками, характеризующими субъекта преступления, будут следующие: 1) им является только физическое лицо, то есть человек, 2) он является вменяемым, 3) он достиг того возраста, с которого за данный вид преступления по закону возможна уголовная ответственность. Помимо этих трех признаков, которые обязательны для признания лица субъектом любого преступления, закон в ряде случаев предусматривает какой-либо дополнительный признак, относящийся к гражданству, служебному положению, полу, родственным отношениям с потерпевшим и т. д. В таких случаях исполнителем преступления может быть только лицо, обладающее указанным специальным признаком, а преступление именуется преступлением со специальным исполнителем.

Названные признаки состава преступления составляют всего лишь основанную на законе теоретическую схему, пригодную для составления алгоритмов квалификации отдельных видов преступлений, но не сам алгоритм. Дело в том, что в статьях Особенной части УК преступления описываются с различной степенью полноты. Например, похищение человека (ч. 1 ст. 126 УК) в законе вообще не раскрывается. Гораздо подробнее описывается в законе хулиганство, определяемое как «грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу, совершенное с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия» (ч. 1 ст. 213 УК). Однако ни в одной статье Особенной части УК описание соответствующего вида преступления не является исчерпывающим. В них фиксируются только те признаки состава, которые выражают специфику данного вида преступления, а признаки, присущие всем преступлениям, предусмотрены нормами Общей части УК. Например, достижение минимального возраста, с которого может наступить уголовная ответственность за данное преступление, или вменяемость лица, совершившего общественно опасное деяние, предусмотрены в нормах Обшей части УК, чтобы избежать ненужных повторений во всех статьях Особенной части. В Общей части закреплены и такие специфические признаки состава, как неоконченное преступление (ст. 30 УК) или соучастие в преступлении (ст. 33 УК).

Таким образом, при квалификации преступления необходимо учитывать его юридические признаки, предусмотренные как в диспозициях статей Особенной части (признаки состава, придающие данному преступлению его индивидуальность), так и признаки, закрепленные в Общей части УК и повторяющиеся при совершении всех преступлений. В то же время нужно иметь в виду, что для квалификации имеют значение не все признаки состава, названные в его теоретической схеме, а лишь те из них, которые включены законодателем в состав конкретного вида преступления. Например, для квалификации любого преступления, состав которого сконструирован по типу формальных, конкретные общественно опасные последствия (либо их отсутствие) не имеют никакого значения. Точно так же не имеют значения для квалификации, например, похищения человека способ, время, место и обстановка совершения преступления, его мотивы и цели, поскольку они не включены законодателем в состав этого преступления в качестве обязательных признаков.

Учеными, разрабатывавшими теорию квалификации преступлений, затрагивался вопрос, с какого элемента состава следует начинать сопоставление юридических признаков преступления, совершенного в реальной действительности, с признаками состава этого вида преступления, закрепленными в законе. Рядом ученых высказано мнение, что «квалификацию преступлений следует производить по элементам состава преступления, начиная с объекта, объективной стороны, субъекта и субъективной стороны» [67] .

Вряд ли приведенная рекомендация может претендовать на универсальность. Так, сравнивая процесс квалификации кражи и угона автомашины, В. Н. Кудрявцев обоснованно подчеркнул, что «объективная сторона, субъект и предмет этих преступлений могут быть совершенно идентичными. Об объекте мы заранее сказать ничего не можем, так как он определяется в данном случае целями преступника» [68] . Последнему утверждению В. Н. Кудрявцева следовало бы придать более категорическую форму: об объекте преступления в подавляющем большинстве случаев нельзя ничего сказать заранее, до установления признаков состава, относящихся к другим элементам квалифицируемого преступления. Объект преступления можно с ходу определить исключительно редко — при посягательстве на основы конституционного строя, на половую свободу и т. п. В подавляющем же большинстве случаев это сделать невозможно, поскольку объект — это не фактическое обстоятельство преступления, а охраняемое уголовным законом общественное отношение, поэтому оно в принципе не может быть «обнаружено» непосредственно, а всегда является суждением, вытекающим из анализа фактических обстоятельств совершения преступления. Например, обнаружение трупа с признаками насильственной смерти не дает никаких оснований для предположений об объекте совершенного преступления (если оно вообще имело место). Смерть могла быть равно возможным результатом любого вида убийства (ст. 105–108 УК), нарушения правил охраны труда (ст. 143 УК), нарушения правил дорожного движения (ст. 264 УК), акта терроризма (ст. 205 УК) либо любого иного преступления, связанного с причинением смерти по неосторожности, следовательно, разными могут быть и объекты этих преступлений.

Более обоснованным представляется мнение Л. Д. Гаухмана: «Поскольку в диспозиции статьи Особенной части УК наиболее полно и разносторонне обрисована объективная сторона преступления, постольку мысленное сопоставление фактических данных с составом преступления начинается с характеризующих ее признаков» [69] . Но и оно не может служить универсальным ключом квалификации. В УК есть преступления, объективные признаки которых полностью совпадают, и в этих случаях совершенно бесперспективно начинать квалификацию преступления с сопоставления установленных фактических обстоятельств с признаками объективной стороны состава преступления, закрепленными в законе. Например, невозможно составить суждение о квалификации действий, состоящих в совершении взрыва на железнодорожной станции, оценивая только объективную сторону преступления. Если деяние было совершено с целью подрыва экономической безопасности и обороноспособности Российской Федерации, оно квалифицируется как диверсия (ст. 281 УК), если с целью нарушения общественной безопасности, устрашения населения либо оказания воздействия на принятие решений органами власти, то налицо состав терроризма (ст. 205 УК), а при отсутствии названных целей деяние следует квалифицировать по ч. 2 ст. 167 или по ст. 267 УК.

В некоторых случаях предусмотренные законом составы преступлений отличаются только по субъекту. Так, нарушение правил дорожного движения, повлекшее предусмотренные законом последствия, должно квалифицироваться либо по ст. 350 УК, если водителем автомашины, принадлежащей воинской части, был военнослужащий, либо по ст. 264 УК в прочих случаях.

Приведенные соображения позволяют сделать вывод, что последовательность процесса сопоставления юридических свойств реального преступления с признаками его состава, закрепленными в уголовно-правовой норме, не подчиняется жестко регламентированным правилам. Правда, это мнение разделяется не всеми учеными.

Так, возражение против него Е. В. Благов обосновывает тем, что «при хаотичном принятии указанных решений не исключены пропуски необходимых и подключение излишних в данном случае признаков, и в конечном счете возможна неправильная квалификация преступления» [70] . Чтобы избежать указанной опасности, автор предлагает все признаки состава преступления подразделить на две группы: «признаки, характеризующие само преступление: общественно опасное поведение, причинная связь, общественно опасные последствия, способ, орудия и средства совершения преступления» и «признаки, характеризующие условия совершения преступления: объект преступления, место, время и обстановка совершения деяния, физическое лицо, достижение соответствующего возраста, вменяемость и данные о специальном субъекте преступления, вина, мотив, цель и эмоции» [71] и в соответствии с этим формулирует оптимальный, по его мнению, алгоритм квалификации преступления. Принятие решения о предусмотренности (непредусмотренности) установленных фактических обстоятельств составу преступления сначала «осуществляется в отношении признаков объективной стороны, начиная с тех, которые характеризуют само преступление (общественно опасное поведение, способ, орудия или средства совершения деяния, общественно опасные последствия, причинная связь), и заканчивая теми, которые характеризуют условия совершения преступления (место, время — их общие и специальные свойства — и обстановка совершения деяния), затем объекта и субъекта (общего — физическое лицо, достижение соответствующего возраста и вменяемость — и специального) преступления, наконец, все завершается признаками субъективной стороны (эмоции, мотив, цель, вина)» [72] .