– Все равно, Остап Ибрагимович, – встал и заходил тоже по комнате Адам Казимирович. – Тот же риск, я уже знаю, сталкивался с таким делом, когда…

– Не уточняйте, Адам. Если получатель на крючке, то и письмо, и посылка, и даже багаж при таком случае под пристальным контролем энкаведистов.

– Еще как, особенно у гэпэушников, командор.

– Вы решили получить и письмо, и посылку, Остап Ибрагимович? – остановился напротив Остапа Козлевич.

– Решил. Вначале письмо, а уж потом…

– Так вас могли задержать и при получении письма, Остап Ибрагимович.

– Могли. Но я знаю по опыту, почтовичка обычно смотрит документ и не сверяет его фотокарточку с лицом получателя.

– Ой, правда, я тоже это отметил, когда получил письмо от вас, Адам Казимирович, – подтвердил Балаганов.

– И все же, Остап Ибрагимович, могли же…

– Могли, Адам, поскольку дело было связано с таким хищением.

– А при получении посылки тем более, командор.

– Тем более, Шура, – пустил дымок папиросы, Остап, – Я и решил с квитанцией, полученной в письме, идти и к отделению почты за посылкой.

– Остап Ибрагимович, а почему геологи решили, что власти возьмут под контроль почту именно в Киеве, а не в каком другом городе?

– Да, почему, командор?

– Да, потому, что и в Москве, и в Харькове органы допытывались у Игоря куда он едет отдыхать и подтверждение этому у него были билеты в Киев.

– Ну, а если все-таки, командор, вас задержали бы при получении посылки?

– Я сказал бы, что нашел паспорт с квитанцией на посылку и решил воспользоваться этим.

– Так бы они вам и поверили, командор, – хмыкнул Балаганов.

– Да, Остап Ибрагимович, поверили бы и не поверили.

– Поверили, – вынул из кармана красную книжицу и раскрыл ее. – Поверил бы ей, вольнонаемному сотруднику ОГПУ.

– О, это да! – воскликнул Балаганов.

– Этому документу, верно, поверили бы, Остап Ибрагимович, – пригладил удовлетворенно свои усы Козлевич.

Все трое замолчали на некоторое время. Потом Балаганов спросил:

– А что будем делать с алмазами? Такие деньги!

– Вот теперь поговорим и о камушках, камрады-товарищи.

– Остап Ибрагимович знает, что делает, братец Шура. Он знал уже когда снимал с банковских счетов и мои, и ваши, братец Шура, и свои деньги, ведь так, Остап Ибрагимович?

– Не знал, пока не познакомился с геологами, пока не узнал, не ощутил где лежат миллионы. Да и заработал честно у них половину посылки, а это не меньше как тысяч пять карат, да еще прикупил по договорной цене еще столько же. Так что денежки, о которых по справедливости печется наш братец Шура Балаганов, окупятся стократной, а может, и более кратной суммой.

– Для нашего Рио-де-Жанейро, командор?

– И для Рио, Шуренций и дорогой Адам Казимирович, – хлопнул ладонями Бендер.

– Да, командор, но зачем надо было набавлять им эти десять тысяч? Ведь можно было и без этого?

– Э-э, рыжеволосый мой друг Шуренций. А для того, чтобы они и на следующий год привезли нам камушки и порекомендовали другим своим товарищам везти алмазы, без всякой опасности и по хорошей цене, камрадики вы мои, поняли мой ход, уловили, что за этим алмазным делом стоят все наши поиски миллионов.

– Ура! – провозгласил Балаганов.

– Ура, Остап Ибрагимович, – повторил и Козлевич.

– А сейчас, после наших длинных совещательных деловых разговоров, отправляемся обедать.

– Еще раз – Ура, – встал Балаганов.

– Обедать, – подтвердил Адам. – В нашем таксомоторном парке у меня хороший заместитель, пусть работают машинки, – голосом с нотками нежности, как к живым, – произнес Козлевич.

Все это время Бендер был поглощен алмазным делом и если считал свою поездку на Международный съезд археологов мало вероятной, хотя и подумывал иногда с малой надеждой на свое участие в этом мероприятии, сам не зная почему, он посетил в школе учителя немецкого языка и заказал ему составить краткий русско-немецкий разговорник. «На всякий случай» – сказал он себе. А день начала съезда приближался. Гэпэушник Шавров молчал, а Бендер не набивался сделать визит к нему и узнать о возможности поездки.