встрече со внуком Мазеля, А.С.Бородиным, помнившим отдельные припоминания своего

деда.

Из этих рассказов следует, что З.М.Мазель родился в Витебске, в достаточно

зажиточной семье скрипача, который мог позволить старшего сына своего Илью (Рувима)

102

Мазеля (1890-1967), впоследствии достаточно известного советского художника,

отправить учиться за границу. Где учился музыке младший Мазель, выяснить не удалось.

В Москву он заехал летом 1914 г. по пути в Петербург, где намеревался поступить в

Консерваторию, но его дальнейшее путешествие остановила начавшаяся Первая мировая

война. Неизвестно, учился ли он в Московской консерватории, но в 1917 г. Мазель уже

работал в оркестре Камерного театра.

В Москве З.М.Мазель остановился у своего приятеля по Витебску скульптора

А.С.Бессмертного<3>, снимавшего студию в доме художника Э.Э.Лисснера

(Крестовоздвиженский переулок, 9), располагавшуюся на одной лестничной площадке со

студией другого молодого скульптора - А.А.Ленского, сына известного актера и

режиссера Малого театра. Эти обстоятельства определили дальнейшую судьбу

начинающего скрипача: оба скульптора были тесно связаны с театральным миром

Москвы, в особенности же с молодежью Первой студии Художественного театра. Той же

осенью З.М.Мазель встретился на именинах А.С.Бессмертного с М.А.Чеховым.

Знакомство переросло в теснейшую дружбу и с тех пор до конца 20-х годов они почти не

расставались.

Свидетельств этой дружбы сохранилось немало. В архиве актрисы и педагога

М.И.Кнебель мне удалось найти фотографию гипсового бюста З.М.Мазеля работы

О.К.Чеховой<4>, первой жены М.А.Чехова, закончившей в те годы Строгановское

училище по классу скульптуры и подававшей большие надежды как скульптор, хотя

действительно мировую известность ей суждено было получить в качестве киноактрисы.

На другой фотографии, негатив которой хранится в Музее МХАТ, небритый, исхудавший

Чехов запечатлен вместе с Бессмертным, Мазелем и пианисткой С.И.Коган. Этот снимок

сделан, судя по виду М.А.Чехова, в декабре 1917 г., когда О.К.Чехова ушла от него к их

общему знакомому венгру Яроши, обладавшему не только несколькими именами

(Мирослав, Ференц, Федор), но, по свидетельству Мазеля, подтвержденному

М.А.Чеховым в его книге “Жизнь и встречи”, еще и ярко выраженными гипнотическими

особенностями.<5>

Трагедия в семье Чехова произошла в первых числах декабря 1917 г., и вскоре Мазель

по приглашению М.А.Чехова переехал к нему в Газетный переулок (позднее - ул. Огарева,

3). Там, в большой трехкомнатной квартире Чеховых Мазель прожил около двух лет, став

свидетелем тяжелейшей депрессии артиста, навязчивой мысли о самоубийстве и, как

следствие, его ухода из театра. В те месяцы играть Чехов не мог. Решающую роль в его

спасении сыграли тогда два ближайших к нему человека - Мазель, который буквально не

отходил от Чехова, и В.С.Смышляев, давний товарищ по театру, подавший Чехову мысль

открыть свою студию.

Идея собственной театральной студии возродила Чехова, тем более, что поначалу

рассчитывали получать от нее и средства к существованию. Однако, как вспоминала

М.И.Кнебель, “всем, кого принимали, говорили, что студия платная, но ни с кого из нас он

(Чехов) ни разу не взял денег. С первых же уроков студия стала для него главным делом

жизни. Потом он говорил, что выздоровел только благодаря своей работе с нами. Я

думаю, что так оно и было. Ему нужен был контакт с молодыми, здоровыми,

влюбленными в его творческую индивидуальность людьми…”<6>

Для заработка было придумано другое.

В Крестовоздвиженском переулке Э.Э.Лисснеру принадлежали два дома. В первом

находились студии и типография издательства “Задруга”, во втором владелец жил сам и

сдавал квартиры. В одной из них на первом этаже в августе 1915 г. поселилась семья

Никитиных, приехавшая из Рязани - мать с дочерью и сыном, Л.А.Никитиным<7>,

молодым, но уже сформировавшимся художником, поступившим на юридический

факультет Московского университета. Там, тремя курсами старше, уже учились частые