– Арбат, – сказала она, уже садясь на кровати. – Я там буду через час. Как мне вас узнать?

– Вам не надо меня узнавать, – снова усмехнулся неизвестный. – Я сам вас узнаю.

Наде потребовалось меньше пяти минут, чтобы надеть все то, что кучей было свалено рядом с постелью. Мятое, но наплевать. Вряд ли кто-то станет ее рассматривать в круглосуточном «Макдоналдсе».

Еще через сорок минут она оказалась на месте. Оглядев зал и не увидев среди немногочисленных посетителей никого, кто мог бы соответствовать голосу уверенного в себе молодого мужчины, явно не привыкшего ходить по забегаловкам, Надя вздохнула – что ж, подождем. Нелепо просто сидеть за пустым столом, и она встала, рассматривая предложения гамбургеров на экранах над кассой. И вдруг поняла, что не на шутку проголодалась – к черту снобизм и воспоминания о лобстерах!

– Я хочу бигмак, – сказала она молоденькому рыжему продавцу в красной кепке набекрень. – И картошку. И кока-колу.

И вскоре оказалась с подносом, нагруженным фаст-фудом, за столиком, с которого открывался отличный вид на входную дверь. Сладострастно развернув вощеную бумагу и выдавив внутрь целый пакетик кетчупа, она открыла пошире рот и откусила от гамбургера почти треть. И тут увидела его – высокого человека в кепке – только не красной с золотым логотипом, как тут было принято, а черной. И абсолютно не подходящей к дорогому костюму, в который мужчина был одет. Надя, продолжая жевать, усмехнулась про себя: конспиратор хренов! А тот, быстро оглядев зал, направился к ней.

– Это я вам звонил. – Он сел на стул напротив, с недоверием оглядев содержимое ее подноса. Надя кивнула – рот был забит гамбургером.

Незнакомец оказался похож на мультяшного героя русских сказок, как их любят теперь рисовать, взяв кальку с диснеевских принцев и добавив славянского колорита.

– Я вас знаю, – наконец смогла произнести Надя. – Что-то, связанное с политикой, нет?

– «Единая Россия», – кивнул мужчина. – Молодые кадры – надежа нашей родины. Но мы сейчас не об этом.

– Не об этом, – согласилась Надя и, выудив из бумажного пакетика картофель фри, отправила в рот. – Откуда вы знаете о…

– Об остальных? – Он скорчил гримасу. – Моя мать работала с вашим отцом. Акушеркой в том роддоме. Золотые, так сказать, руки. Вынимала вас, кстати, из материнской утробы.

– Что? – Надя смотрела на него во все глаза.

– И вас, и Ираклия, и Елисея, и Алису. Насколько я понял, у нас есть еще одна сестра по несчастью.

– Сестра?

– А вы что, не в курсе? Мать, знаете, всю юность была ужасной дурнушкой и безумно переживала по этому поводу. В нашей стране и красивые-то женщины не больно кому нужны, а страшненькие – это уж почти стопроцентный билет в старые девы. Но ваш отец очаровал ее не на шутку – и сам, как интересный мужчина, и его эксперименты по выведению «идеального малыша». Мама очень хотела ребенка, но не желала ему такой, как у себя, судьбы, а ваш папа…

– Что мой папа? – не отрывала глаз от него Надя.

– Он, в некотором роде, давал гарантию, нет?

– Наверное.

– Ну так вот. Мать, даром что почти в маразме, с придыханием следит за судьбой «шварцевских малюток», и когда их начали отстреливать, ей, видите ли, это показалось странным. А я, честно говоря, все отмахивался… – Он сделал паузу, приглядываясь к Наде. – Пока не увидел в прессе статью об убийстве вашего отца и о суде над вами.

Надя усмехнулась:

– И вы пришли ко мне, потому что решили, что я знаю, кто убийца? Так сказать, кто же, как не дочь, владеет после смерти гениального ученого всеми тайнами?

Он сощурился:

– А что, не так?

Надя покачала головой и засунула остаток гамбургера в рот, не заботясь о подтеках кетчупа и горчицы на подбородке. Кто знает, может, это последний гамбургер в ее жизни?

А мужчина продолжил:

– Я предлагаю вам помощь. Помощь и защиту. Предупрежден – значит вооружен. А я не какая-нибудь там актрисулька или манекенщик. Я – депутат Госдумы. Я смогу защитить и себя, и вас. А главное – у меня есть возможность первым обезвредить убийцу!

Он был очень убедителен, этот идеальный малыш, выросший в идеального политика: серый костюм, внимательные глаза, волевой подбородок. И такая профессиональная манера вести переговоры. Как он сказал? Первым обезвредить убийцу? Надя вдруг запрокинула голову и засмеялась. Она хохотала, откинув копну волос, выгнув белоснежную шею и обнажая зубы в следах кетчупа. Давно ей не было так весело!

– А я, – икая от смеха, сказала Надя, – уже попыталась – обезвредить! Только, представь себе, это оказался не он! Не он!

Маша лежала у него на груди, глядя в потолок и перебирая в темноте его пальцы, как четки: чтобы лучше думалось.

– Я, когда выкладывала эти фотографии перед Надей Шварц, все понять не могла, что в них общего.

– Кроме принадлежности к огням шоу-биза? – Андрей, в благостном состоянии духа, был готов служить одновременно и четками, и доктором Ватсоном, задающим туповатые вопросы своему Холмсу.

– О нет. Тут нельзя путать причинно-следственную связь. Мы думали, что это нормально, что в подобных областях работают такие красавцы. А на самом деле все наоборот. Шоу-бизнес – это логичное развитие тех данных, которые подарила им природа. А вернее сказать, профессор Шварц. Он занимался евгеникой, Андрей. Выведением идеального человека. Вот что у них было общее, оно бросалось в глаза, а мы проморгали это сходство, даже не заметили!

– Они идеальны? – усмехнулся Андрей.

– Они красивы. Вспомни, как они все красивы. Каждый по-своему, но бесспорно, безусловно красивы. Вот почему они оказались в тех областях, где внешние данные наиболее востребованы: кино, телевидение, модный бизнес.